Алексей Калугин - Блуждающий разум

– Ну‑у, да, конечно. – Приняв наконец решение, Честяков сделал шаг вперед. Дверные створки за ним сомкнулись, негромко стукнув друг о друга пластиковыми протекторами. – Я‑а проходил ми‑имо. – Анатолий сдернул с рук вязаные перчатки и кинул их на стойку. – А‑а на улице – сне‑ег.

– Мы заметили, – все так же, с улыбкой, ответила Вера. – Что вы хотели, Анатолий? Я могу вам помочь?

– Нет, нет! – протестующе замахал руками Честяков. – Я сам все найду!

Он кинул на стойку облепленную снегом куртку, схватил магазинную корзинку и ринулся меж стеллажей, как будто хотел спрятаться.

– Ну вот теперь у тебя есть покупатель. – Димон вытянул руку в ту сторону, где исчез Честяков. – И я могу со спокойной совестью оставить тебя, не опасаясь, что скиснешь от тоски и одиночества.

В знак благодарности Вера молча наклонила голову.

Димон поднял руку с выставленным указательным пальцем, как будто хотел сказать еще что‑то важное. Но, внезапно передумав, улыбнулся, щелкнул пальцами и махнул рукой. Соломон явно переоценил его дипломатические способности. Он сделал все, что было в его силах. И он понятия не имел, как еще можно достучаться до разума Веры, если она не желала слушать никакие аргументы? Все, что бы ни говорил ей Димон, Вера воспринимала не просто критически, а буквально в штыки. Потому что убедила себя в том, что с помощью слов Димон пытается ею манипулировать. Вот Анатоль, может, и сумел бы уговорить Веру остаться в поселке. Женщины всегда внимательно слушают мужчин, которые смущенно отводят взгляд в сторону. А Честяков к тому же очень здорово умел подбирать слова. Димон, когда разговаривал с ним о чем бы то ни было, самому себе казался мухой, толкующей о смысле жизни с пауком, который по ходу дела очень деликатно и осторожно оплетает ее своими клейкими нитями. Да, Анатоль мог быть чертовски убедителен, когда хотел этого. Обычно это случалось, когда он говорил об одной из двух вещей, которые были ему дороже всего на свете: о дренаже или о футболе.

– Ты любишь футбол? – спросил Димон.

– Ты хочешь пригласить меня на футбол? – удивилась Вера.

Вот так! Только женщина способна делать столь далеко идущие выводы из простого, по сути, ничего не значащего вопроса.

– Ну, в общем…

Димон замялся, не зная, что сказать. Про дренаж он решил лучше не спрашивать.

На его счастье, меж рядами стеллажей появился Честяков с двумя упаковками туалетной бумаги в руках и еще одной – под мышкой.

– Ве‑ера, с отчаянием в голосе воззвал он к продавщице. – Мне про‑осто необходима ва‑аша помощь.

– Извини, – бросила Вера Димону и поспешала на помощь Анатолю.

Димон сложил губы трубочкой и с облегчением выдул весь воздух, что был у него в легких.

Почувствовав себя свободным и легким, едва не светящимся изнутри, он первым делом включил кофеварку, настроив автомат на приготовление большой чашки эспрессо без сахара. Затем открыл холодильник и выбрал большую упаковку с тремя сортами мороженого – фисташковым, клубничным и карамельным. С мороженым и кофе в руках он проследовал в дальний конец магазина, где стояли три круглых столика на изогнутых ножках – эдакое маленькое, импровизированное кафе‑самообслуживание.

Димон только успел попробовать фисташковое мороженое, как в дверях появился Тим Аддамс. Быстро глянув по сторонам, парнишка нашел взглядом Димона. Сняв шляпу и пальто, Тим аккуратно стряхнул с них снег и повесил на стойку‑сушилку. Затем он вежливо поздоровался с выглянувшей из‑за стеллажа с бытовыми товарами Верой и, стараясь не демонстрировать нетерпения, степенно проследовал к столику, за которым сидел Димон.

– Странно видеть тебя без банданы, – сказал вместо приветствия Тим.

– Н‑да. – Димон провел ладонью по коротко подстриженным волосам. – Бандана промокла… Возьми себе что‑нибудь, – предложил он.

Тим выбрал кекс с цукатами и банку колы. Потому что до них можно было дотянуться, не сходя с места. Он ведь пришел сюда не есть, а чтобы с Димоном поговорить.

– Ну как ты вообще? – спросил Димон.

Ему всегда было трудно начинать разговор на деликатную тему.

– Нормально. – Тим откупорил банку колы. Из банки с шипением вырвался газ.

– Учишься?

– Ага.

– Способности развиваешь?

– Каждый день.

– Отец тобой доволен?

– Слушай, Димон, – недовольно скривился Тим. – Ну что ты прям как в школе? Спроси еще, какие книжки я читаю.

– Придет время, и спрошу, – строгим голосом ответил Димон. Сам того не замечая, он разговаривал с Тимом точно так же, как в свое время говорил с ним Соломон. И максимы изрекал примерно те же. – Даже если у тебя есть уникальные сверхспособности, не стоит думать, что они выручат тебя в любой жизненной ситуации. Воплощенный альтер должен быть гармонично развитой личностью. Усек?

– Ага. – Тим откусил кусок кекса и принялся уныло жевать.

Он‑то думал, что Димон решил его в свою команду пригласить. А он ему нотации читает. Наверное, Соломон велел. Соломон и сам молодым ребятам буквально прохода не дает, все время учит, учит и учит. Причем говорит с ними как с умственно отсталыми. Такое впечатление, что он сам никогда молодым не был, поэтому и не понимает, что чем чаще говорить «сахар», тем сильнее хочется соли с перцем. Подростки, они, хотя и шебутные, так ведь не идиоты же. Им и раз достаточно сказать для того, чтобы уяснили, что к чему. Раз, но только толково и конкретно. А не бубнить, как это делает Соломон. И не надо при этом вставлять что‑нибудь вроде: «Вот, помню, в моем детстве…» или «А вот я в ваши годы…» Это неправильно. Подобные словесные обороты сразу превращают говорящего в глазах ребят в невыносимого зануду, который, разумеется, не скажет ничего дельного. Должно быть, Соломон и сам понимает, что у него не очень‑то хорошо получается общаться с молодежью, вот и решил привлечь к этому делу Димона. Только вот у Димона тоже совсем не здорово получается. Да и зачем вообще это нужно? Для этого есть школа и дом. И еще целая куча взрослых, мечтающих поделиться с любым, кто согласится слушать, своим бесценным жизненным опытом. А молодежь, по их мнению, была просто обязана их слушать. Зачем Димон‑то во все это ввязался?

– Ты все неверно понял. – Димон глотнул кофе и снова принялся за мороженое. Теперь он попробовал клубничное. – Я действительно думаю о том, чтобы взять тебя в команду. – У Тима аж сердце захолонуло. – Но прежде я должен быть уверен, что ни родители, ни учителя, ни уж тем более Соломон не станут возражать.

– Не станут! – радостно выпалил Тим. И только потом спохватился: – А при чем тут Соломон?

– Соломон всегда при чем, – нравоучительным тоном изрек Димон, облизнул ложку и указал ею на Тима. – Запомни!