Алексей Калугин - Блуждающий разум

Одним словом, мозги у обоих агентов были не повреждены, но основательно промыты и прочищены. Когда Шарков предельно осторожно задал Мастеру вопрос на эту тему, тот сразу понял, о чем идет речь, и не стал ничего отрицать.

– Это был очень интересный опыт, – мечтательно, как показалось Шаркову, улыбнулся альтер. – Мне не нужны были шпионы, постоянно стоящие у меня за спиной и сующие свои носы во все, что я делаю. Собственно, мне особенно‑то и нечего скрывать – мне просто было это неприятно. Как и вот это. – Мастер ткнул пальцем в правый верхний угол комнаты, где была спрятана одна из многочисленных камер наблюдения. – Камеры и микрофоны я просто выключаю, когда вхожу в комнату. Ну а пустыми комнатами, если вам это интересно, можете любоваться сколько угодно. Так же просто было бы изъять из памяти Дживза и Арчи определенные блоки информации, в которых хранятся данные о том, чем они должны были тут заниматься, и заменить ее новой, той, что меня устраивала. Но, если бы Дживз и Арчи вообще перестали выполнять свои служебные обязанности, их незамедлительно заменили бы на новых Дживза и Арчи. Точно так же как сменили охрану пансионата. Верно? – Шарков был вынужден кивнуть. – Поэтому я ничего не трогал в их памяти, а лишь по‑новому расставил приоритеты. Дживз и Арчи, как и прежде, считают господина Бапикова своим боссом. Он для них кто‑то вроде самого главного дворецкого. – Улыбка Мастера сделалась веселой и даже немного озорной. – Дворецкий над всеми дворецкими. Я же для них – Хозяин. Бапиков может отчитать их за нерадивость. Я же ничего не скажу, но, совершив оплошность, каждый из них будет испытывать самые настоящие мучительные угрызения совести. Понимаете, в чем тут разница? Отношения с Бапиковым у них строятся по принципу: начальник и подчиненный. Отношения со мной – это уже личная преданность. Это – дело чести. Так что мой вам совет, Игорь Викторович, даже не пытайтесь настраивать их против меня.

– У меня и в мыслях не было, – буркнул в ответ Шарков.

И это была чистейшей воды правда. Достаточно было посмотреть на то, как ходят агенты КВБ Дживз и Арчи – не ходят, а вышагивают, степенно и неторопливо, выбрасывая ноги вперед, одну за другой, в неповторимой походке дворецкого, знающего как чисто номинальную, так и подлинную цену себе и всем вокруг, вскинув подбородок с полнейшим осознанием собственного достоинства и гордо, как гусак, выпятив грудь, – или послушать, как они говорят – не просто тщательно подбирая слова, а тщательно взвешивая каждое из них на аналитических весах, прежде чем произнести, – чтобы понять, что не имеет никакого смысла пытаться объяснять им истинную суть вещей. Муромский проделал поистине виртуозную, мастерскую работу. Он не просто по‑новому расставил приоритеты, а как будто вывел сознания агентов – или, уж лучше говорить теперь, бывших агентов? – на совершенно иной уровень. Ему удалось то, что даже не пытался сделать Комитет Вечной Безопасности: Дживз и Арчи подчинялись Мастеру не из страха, не из‑за карьерных или финансовых соображений, а потому, что в этом для них заключался смысл жизни.

Придя к окончательному выводу, что толку от Дживза и Арчи как от агентов, приставленных к Муромскому, меньше, чем в попытке укусить самого себя за ухо, Шарков в то же время решил, что менять их не стоит. С новыми агентами Мастер проделает ту же самую операцию, благо рука у него набита. Вместо этого он предложил Бапикову снять в здании пансионата все скрытые камеры. Результаты видеонаблюдений подтверждали слова Мастера о том, что ему были известны все точки слежения и он мог их контролировать, так что работали они фактически впустую. Удаление же камер можно было преподнести Мастеру как жест доброй воли.

В ответ Бапиков задумчиво пожевал губы, после чего недовольно изрек:

– Думаете, он оценит этот ваш жест?

– Не знаю, – честно признался Шарков. – Но почему не попробовать? Нам ведь нужно наладить с ним нормальные взаимоотношения.

Бапиков сложил руки на груди и опустил голову, как будто хотел как следует рассмотреть мыски своих начищенных ботинок. Оттопырив нижнюю губу, он прижал ею верхнюю. Так он постоял с минуту.

– Альтер диктует нам свои условия, – сказал он, по‑прежнему глядя вниз. – И мы пока не в состоянии переломить эту ситуацию. – Куратор резко вскинул голову и устремил взгляд на Шаркова. – А это необходимо сделать.

– Разумеется, – глазом не моргнув, ответил ловчий. – Поэтому нам нужно, чтобы он был уверен, что полностью контролирует ситуацию. И это не требует от него никаких усилий.

По губам Бапикова скользнула улыбка. Взгляд же по‑прежнему остался холодным и колючим. Взгляд куратора был подозрительным – вот что! – понял Шарков. Бапиков не был уверен в том, что Шаркову можно доверять после того, как он близко пообщался с Муромским. Но если так, то доверять нельзя было вообще никому из тех, кто хотя бы взглядом встретился с Мастером. Странно было уже то, что Мастер вообще о чем‑то разговаривал с ними, а не вкладывал свои приказы им в головы.

И в этот момент Шарков неожиданно понял, что Мастер вовсе не кривил душой и не рисовался перед ними, когда говорил, что пока еще не знает своей конечной цели. Потому что, если бы он точно знал, что ему нужно, его бы никто не смог остановить. Только сейчас Шарков по‑настоящему осознал, что Алексей Муромский – это не просто суперальтер, а бомба замедленного действия, способная взорвать к чертовой матери весь этот дряхлый мир. Вот только он пока не знал, с чего начать. У него еще не было плана. Он делал лишь то, что считал нужным в текущий момент. А смысл текущего момента заключался для него в гедонизме. Пока. Что будет дальше? Очень интересный вопрос!

– Возможно, ты и прав, – медленно процедил сквозь зуб Бапиков, имея в виду вовсе не то, о чем думал Шарков, а то, о чем они говорили. – Завтра я пришлю техников, чтобы сняли камеры. Что ты собираешься делать дальше?

Шарков едва не рассмеялся в ответ. За те два дня, что ловчий провел в пансионате, он трижды встречался с Мастером. Два раза альтер вызывал его к себе. Во время первой встречи он захотел, чтобы Шарков рассказал ему о себе. Во время второй выразил недовольство, что от Бапикова все еще не поступили обещанные материалы, и как бы между делом спросил, насколько можно доверять куратору. Понимая, что Мастер легко и незаметно может забраться к нему в голову, чтобы удостовериться в правдивости его ответа, Игорь сказал, что плохо знает Бапикова, поскольку и сам не так давно с ним познакомился, но, по его мнению, с Юрием Станиславовичем можно работать, потому что он, во‑первых, не нарушает данных обещаний, а во‑вторых, не принимает необдуманных решений. Мастер коротко кивнул, и на этом разговор был окончен. Третий раз, случайно встретившись в коридоре, они лишь обменялись парой обычных в таких случаях, ровным счетом ничего не значащих фраз.