Алексей Калугин - Блуждающий разум

Вот и все.

И Бапиков хотел, чтобы после этого Игорь изложил ему план дальнейших действий? Конечно, Шаркову было приятно, что куратор имеет столь лестное мнение о его скромной фигуре. Но, черт возьми, он понятия не имел, что делать! Игорь понимал, что нужно разговорить Мастера, втянуть его в продолжительную беседу, по ходу которой можно будет прозондировать различные темы, понять интересы альтера, определиться с его антипатиями и в соответствии с этим выбрать направления для дальнейшей работы. Тут ничего не надо придумывать самому. Это – классика. В академии об этом говорили на первом курсе. Но все, что там говорили, относилось к обычным людям, а не к альтеру, который роется в твоей голове, как в ящике письменного стола, раскидывая по сторонам мусор и выискивая то, что ему нужно. Игорь не мог даже придумать тему, с которой можно было бы подойти к Мастеру. Не говорить же с ним, в самом деле, о тяжелой судьбе альтеров? О том, что людям и альтерам давно пора наладить нормальные взаимоотношения? Да нет же, это будет звучать как откровенное лицемерие! Спортом Мастер, похоже, совсем не интересуется. Погода? Ну, это уж вовсе глупо. Единственным увлечением Мастера, о котором было известно Шаркову, являлись книги. Альтер заказывал их по каталогам издательств и проглатывал по несколько штук в день. Проблема заключалась в том, что в этой области Шарков был почти что профаном. Он просто не мог взять в толк, как люди умудряются получать удовольствия, читая бесконечно длинные вереницы слов, сплетенных в нити, которые в свою очередь свивались в петли и завязывались в узлы?

К тому же – самому себе Шарков не боялся в этом признаться – ему было не по себе в присутствии Мастера. Да какое там не по себе! Шаркову было страшно представить себя на месте Дживза или Арчи. Страшно в первую очередь от того, что ты ведь сам даже подозревать не будешь о тех изменениях, что сотворит в твоей голове Мастер. Кто его знает, может быть, он и сейчас уже не такой, каким был прежде, хотя и уверен, что с ним все в порядке и он всегда был таким.

Где те критерии, сверившись с которыми, можно было бы облегченно вздохнуть и с уверенностью сказать: да, со мной все в порядке! Нужно бы ребятам из подразделения «М» придумать какой‑нибудь датчик, вроде дозиметра, взглянув на который, можно было бы понять, все ли у тебя в порядке с головой или нет. И как долго тебе еще можно находиться в обществе Мастера без ущерба для психического здоровья? Без этого общение с Мастером здорово смахивало на гопак на минном поле. Как по технике исполнения, так и по возможным последствиям.

– Рассчитываю выйти на более близкий личный контакт, – без тени сомнения ответил Шарков на вопрос куратора.

– Каким образом? – поинтересовался Бапиков.

– Литература. Муромский любит читать.

– Вы тоже библиофил?

– У меня есть хороший консультант по этому вопросу.

Бапиков оттопырил нижнюю губу, постучал по ней подушечкой указательного пальца и коротко кивнул.

Возвращаясь в пансионат – теперь у Шаркова была своя машина с водителем, которую он мог вызвать в любое время дня и ночи, – Игорь позвонил Юлии. Впервые с того дня, как началась вся эта история с побегом альтеров из пансионата номер сорок пять. До возвращения Муромского он вообще никому не звонил без крайней необходимости. На всякий случай. Он знал, что его телефон прослушивался и каждый человек, чей номер он набирал, тут же брался в разработку. А у кого из нас нет скелета в шкафу? Пусть хотя бы кошачьего? Именно поэтому Шарков вообще никогда не пользовался записной книжкой в телефоне и использовал специальное приложение, обеспечивающее режим инкогнито и стирающее набранный номер сразу после соединения. Ну а в то время, когда он сам находился под колпаком, звонить кому бы то ни было затем, чтобы просто поболтать и узнать, как дела, было в высшей степени неразумно.

Обычно, чтобы дозвониться до Юлии, требовалось набрать номер раз двадцать в течение дня. Но на этот раз она ответила сразу, после второго гудка:

– Ты считаешь, это нормально?

– Что? – опешил от такого начала Шарков.

– Пропасть на несколько недель. Не звонить, не отвечать на звонки.

– Прости.

– И это все?

– Я был занят.

– Обалдеть можно! Так занят, что не было времени номер набрать?

– Да, собственно, новостей особых не было…

– А ты не думал, что я тревожусь?

– Обо мне? – Шарков был искренне удивлен. Такого ему еще никто не говорил.

– Нет. О результатах запуска нового метеоспутника.

Игорь невольно улыбнулся:

– Да что со мной может случиться?

– Ты же ловчий.

– Уже нет.

– Хочешь сказать, что ушел с работы?

– Пошел на повышение.

– И как высоко?

Шарков посмотрел на стриженый затылок шофера. Ему никто не говорил, а сам он понятия не имел, как много знает этот парень, сидящий за баранкой казенной машины. О чем можно и о чем нельзя говорить при нем?

– Десятый Круг.

– О! – По тому, как Юлия произнесла это «о», можно было догадаться, что она поняла, о чем идет речь. А еще, что ее уровень доступа значительно ниже. – И что тебе для этого пришлось сделать? Поймать снежного человека? Или самому себе вырезать аппендикс?

А вот это уже точно был не телефонный разговор!

– Долгая история.

– На все то время, что ты пропадал? – Юлия, похоже, уже не обижалась. Он была сообразительная девушка и не первый год работала в системе.

– Она еще не закончилась.

– Зачем же ты тогда звонишь?

– Есть тема для разговора.

– О чем?

– О литературе.

– Решил поднять свой культурный уровень?

– Мне это нужно по работе.

– Начни с Гомера. – Пауза. – Не с того, который Симпсон.

– Понял. А если попроще?

– Что именно тебе нужно?

Шарков посмотрел за окно. По обочинам дороги лежали кучи грязного снега, из которых тут и там торчал вездесущий мусор. Казалось, что он так и падал с неба вместе со снегом. Серые, кривые, все какие‑то дистрофичные деревья казались облепленными грязной ватой. Помнится, дед рассказывал, что прежде зимы даже в Москве были белые и красивые. Игорь с дедом не спорил, но мысленно присваивал его историям категорию «Городские легенды». Он так вообще не помнил Москву чистой и красивой, с ровными дорогами и без машин на тротуарах. «Москва – это город. А в городе не должно быть удобно жить. Город – это особая среда обитания, в основе своей враждебная человеку! И мы можем только понижать уровень этой враждебности!» Так говорил градоначальник, когда его спрашивали, когда же наконец в городе будет наведен порядок. Как будто речь шла и не о городе вовсе, а о какой‑нибудь неукротимой планете.

– Мне предстоит беседа с одним очень ушлым библиофилом. И не хотелось бы ударить в грязь лицом. Посоветуй, что можно глянуть по теме?