Юрий Корчевский - Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

– Неси куриный бульон. А завтра уже можно будет жиденькой каши, только не пшенной, и немного вареной рыбы – только не жирной.

– Все сделаю, как велишь.

Боярин вернулся с половым из ближайшей харчевни. Тот нес глиняный горшок, закутанный в большое льняное полотенце, чтобы варево не остыло.

– Зачем так много? – удивился Никита. – Нельзя сразу столько!

– Эка беда, сами выпьем.

Когда с горшка сняли крышку, по комнате, а после и по всей избе пошел восхитительный запах.

Застонав сквозь зубы, князь с помощью Никиты сел.

Боярин отлил из горшка в кружку бульона и самолично поднес.

– Только понемногу, по глоточку, не спеша, – предупредил Никита.

Князь с наслаждением, смакуя каждый глоток, осушил кружку и откинулся на подушку.

– Эка хорошо! Вот так живешь и даже не подозреваешь, какое наслаждение просто попить, поесть. А все суета!

Боярин хотел распорядиться унести горшок, но Никита остановил его:

– Пусть останется, через два-три часа еще можно будет. Пусть половой вечером заберет.

Боярин вышел в соседнюю комнату к половому:

– К вечеру придешь. Держи копеечку.

– Премного благодарен, – отвесил поклон половой и вышел.

После кружки бульона князь оживился, повеселел.

– Да вроде и боль сегодня меньше.

– На поправку дело идет. Еще седмицу – и уже нормально ходить будешь. Только с полгодика не все есть можно, особенно жареное мясо, перец.

– То, что люблю, – вздохнул князь.

– Раньше надо было начинать лечиться. А ты, князь, с такой болячкой – да в карете путешест-вовал.

– Не по своему желанию, государева воля. В Нижний ездил.

– Теперь уж обошлось.

Князь быстро устал от разговора, прилег.

– Михаил, ты здесь?

– Тут, княже!

– Завтра рыбки вареной лекарь разрешил, ты озаботься.

– Все исполню! – заверил боярин.

– А сегодня можешь отдыхать. Впрочем, постой. Судно найди, нельзя мне пока на повозке ехать.

– Уже. На корме навес делают – вдруг непогода.

– Молодец, ступай.

Князь вздремнул, Никита – тоже. За четыре дня он вымотался: спал урывками, все время в напряжении. И как провалился.

Проснулся от шепота:

– Налей, лекарь дозволил.

– Вот проснется, сам скажет.

– Так буди.

– Он ведь четыре дня толком не спал, за тобой приглядывая. Как только на ногах держится?

– Я уже не сплю, – подал голос Никита. Несколько часов сна освежили, а то голова вовсе чумной была. – О чем спор?

У кровати князя стояла Софья.

– Князь еще бульона просит.

– Налей, ему тоже силы нужны.

– Я же говорил – дозволено мне, – как ребенок обрадовался князь.

Софья налила в кружку бульона и с поклоном подала князю. Потом еще одну – Никите.

– Ох, хорошо! – допил князь бульон. – Что там того бульона, а силы дает. Чудно!

Софья вышла и тут же вернулась, неся что-то в кулачке. Высыпала это «что-то» князю в ладонь.

– Это камни, что Никита вырезал.

– У меня?

– Именно.

Князь стал разглядывать камни, потом вернул их Софье.

– Завяжи в тряпицу, я с собой заберу. Супружнице покажу, а при случае – самому Алексею Михайловичу.

– Никита, так я пойду?

– Иди.

Наступил вечер. Никита зажег свечу. В углах комнаты таился полумрак, потрескивала свеча.

Князь спросил:

– Ты где так научился?

– Чему?

– Людей лечить. Что-то я не слышал, чтобы живот резали. Нет, вру – повивальные бабки иногда режут, когда бабы от бремени разрешиться не могут. Так ведь после того мрет половина.

– Странствовал много, в других странах был, – односложно ответил Никита. Не говорить же князю правду – это будет выглядеть еще более неправдоподобно.

– При дворе иноземные лекари есть, докторами себя величают, а лечат мазями да припарками. Я так думаю, ты им всем нос утрешь.

– Врачевание – наука сложная, – уклонился от сравнения Никита. Разговор о медицине становился скользким – даже опасным для него. Надо было срочно менять тему.

– Расскажи, где бывал, что видел?

– Да почти везде одинаково. Деньги только разные, платье да еда.

– Это верно. Я вот по Руси езжу. Где-то рыбы больше едят, как на северах, а где мясо, свинины избегая, как басурмане – в той же Казани. А животных или диковины видел?

Никита стал рассказывать о разных животных. Некоторых он видел в зоопарке, других – по телевизору.

Князь слушал, открыв рот:

– Надо же, какие чудеса в мире бывают! Велик Творец, создавший такое!

Они беседовали долго, и сон сморил обоих уже за полночь, когда догорела свеча.

Утром после Софьи заявился боярин Михаил с половым, несшим горшок.

– Здрав буди, княже! Ушицы вот тебе принес горяченькой, да с рыбкой.

– Пусть остынет немного. Горячее нельзя, только теплое, – предупредил Никита.

– И ты угощайся, лекарь, и супружница твоя.

– Супружница? Так я не женат!

– А Софья?

– Помощница она моя, травами ведает.

– По годам-то уже пора…

Разлили уху по мискам. Уха явно тройная была, густая – ложка в миске едва ли не стояла. А вкусная! Никита и Софья ели ее с пирогами, князь – только уху. Однако князь доволен был, каждую косточку из рыбного пирога обсасывал, смакуя. Боярин Михаил тоже не удержался, глядя на обедающих, сам подсел. Так горшок ухи зараз и съели.

– Ну, Михаил, порадовал. Радение твое непременно отмечу Великому князю. Полагаю, пора тебе из стольников выше подниматься. Скажем – в спальники.

Михаил от похвалы зарделся. Понятное дело, доброе слово и кошке приятно.

Дав князю после еды отдохнуть пару часов, Никита сделал перевязку. К его удивлению, рана заживала первичным натяжением довольно быстро. Если так пойдет, через пару дней пора швы снимать.

Князь уже вставал и уху сегодня ел за столом.

Никита подошел к боярину Михаилу:

– Князю пора есть чаще, но помалу, не переедать пока. В обед каши принесешь, узвару. Молочного пока нельзя, пучить будет. Можно хлеба, но только белого.

– Все исполню, – боярин ушел с половым.

После перевязки князь вздремнул. В обед пришел боярин, теперь его сопровождали двое. Один нес горшок с кашей, другой – большую миску с нарезанным хлебом и кувшин узвара – компота из яблок и груш. Каша была рисовой, прозываемой на Руси сарацинской.

После нескольких дней голодания еда для князя была единственным развлечением и удовольствием.

После еды князь опять до вечера разговаривал с Никитой. Их прервал только боярин, принесший ужин – куски вареной рыбы, пироги с яблоками и сыто.

После ужина беседа снова продолжилась допоздна.

– Ох и умен ты, лекарь! Иные бояре да князья спесивы, а ведь по уму да знаниям пальца твоего не стоят.

– Переоцениваешь, князь. Возгоржусь еще, а гордыня – грех.

– Не, тебе это не грозит. Я людей насквозь вижу. Не зря же у Афанасия Лаврентьевича Ордын-Нащокина помощником, правой рукой. Для гордыни либо власть потребна, либо богатство. А еще – все вместе взятое. У тебя же ни того ни другого. Власти у тебя точно не будет, поскольку ты рода простого, не дворянского. А вот богатство умом своим, знаниями да умением снискать можешь, только не во Владимире. Мал город, лучшие его годы позади. Это два-три века назад владимирские князья в силе были. Но не одна Москва высится. Вот в Москву тебе и надо.