Александр Зорич - Стальные грозы

А ведь Растов еще помнил, как в казарме, в Харькове, однокашники за глаза обзывали Загорянина «Любимкин». Потому что частенько слышали, как он разговаривает со своей девушкой (или, может, тут должно быть множественное число?), активно привлекая, как сказали бы в ГАБ, «эмоциональный фактор».

И вот теперь они – Растов с Загоряниным – держат под своей рукой огромное хозяйство реорганизованного и пополненного первого батальона!

У них двадцать два танка «Т-14», четырнадцать плавающих «ПТ-50», шесть командирских «К-20», мобильнопехотная рота на «Т-14Б», а также восемь зениток «Протазан» и восемь зенитно-ракетных комплексов «Вспышка-С». А еще целая колонна разномастных бронемашин обеспечения, в которых Растов в отличие от Загорянина немного путался.

Попробуй запомни, что вот эта бронекоробка на восьми колесах несет аппаратуру радиотехнической разведки «Повестка-5», а такая же точно коробка с двумя неприметными рогульками в кормовой части – антенная машина радиорелейной связи «Аллюр-16»!

Причем всей этой спецтехники на батальон выдано полтора лишних комплекта сверх штата, чтобы имитировать работу двух фальшивых батальонных КП!

А все потому, что опыт недельных боев за Синандж показал: чоруги в отличие от хаотических и бесшабашных ягну очень быстро «выкупают» человеческие оргструктуры и сразу же начинают зачищать их командные инстанции с методичностью роботов.

Собственно, предыдущий батальонный штаб чоруги уничтожили в почти полном составе. С ним погиб смертью храбрых и подполковник Зуев…

Весь штабной комсостав батальона, кроме Валеры Загорянина, был для Растова новым.

Но вот экипаж свой – неразлучную троицу Игневич – Кобылин – Помор – Растов притащил в танковый взвод роты управления за собой, чтоб были поближе. Это обстоятельство внушало ему чувство уверенности. Ведь новый экипаж – это как новая кожа. Чтобы привыкнуть – нужны годы, да и то не факт, что получится…

Правда, Растов, как комбат, должен был в бою находиться в командно-штабной машине «К-20» и именно оттуда руководить действиями вверенных ему подразделений. Соответственно, его экипажу предстояло некоторое время сидеть без отца-командира на борту танка «Т-14» со специальным комбатовским номером «555», «три пятерки».

Однако все сказанное относилось к тому случаю, если бы их батальон воевал в более-менее штатных условиях, а не вываливался прямиком в сердце чоругского муравейника. Но в том десанте по совместному велению Кунгурова и Бондаровича истинный штаб батальона засунули в одну-единственную «К-20», где предстояло безвылазно сидеть Загорянину. Растов же имел право в любой миг перескочить из своей командно-штабной машины в сопровождающие его «три пятерки» (они же «Динго Второй» или просто «Динго»), чтобы раствориться среди таких же точно «Т-14» первой роты. К слову, ею теперь руководил герой операции «Метель», душка Лунин.

– Что-то меня штилит, – простонал Игневич.

За «штилит» Растов был готов мичмана прибить. Он уже выучил, что глагол этот является синонимом слова «тошнит» с дополнительным смысловым слоем «вызывает недоумение». Но сейчас Растов был вынужден признать: пребывание на борту Х-крейсера наилучшим образом описывается этим низкопробным жаргонным словцом.

Все дело в том, что чудо-корабль, к созданию которого были причастны и его отец, и младший брат Иннокентий, в отличие от обычного звездолета умел стабилизироваться в граничном слое Х-матрицы. В этом донельзя странном закуте мироздания материя подвергалась самым необычным воздействиям. И материя головного мозга не была исключением… В ней наступал полный штиль .

– Долго еще, командир? – спросил Кобылин, такой бледный, что мог бы играть без грима Кощея Бессмертного в провинциальном театре юного зрителя.

– Должен тебя расстроить, – сказал Растов. – Нас пока даже не разогнали по машинам. А от того момента, как мы рассядемся, до всплытия из Х-матрицы еще минут сорок.

– Но ведь есть и хорошее! – Помор в отличие от товарищей по экипажу выглядел огурцом. – Обычный-то десант бросают с орбиты через атмосферу. У нас бы и болтанка была, и перегрузки… Да вспомните хоть этот гребучий Навзар, когда я лично уже считал, что все, приплыли.

– А здесь разве не будет болтанки? – спросил Игневич подозрительно.

– Да нет же, балда! Х-крейсер – он очень точно прилетает, метр в метр, и при всплытии из Х-матрицы умеет молекулы воздуха этак раздвинуть… Безо всякого вреда для себя и для нас! Мы выйдем прямо над поверхностью планеты именно там, где нам нужно! И – готово, прилетели!

– Скорей бы, – буркнул Игневич и принялся искать на наручном планшете своего скафандра стимулирующую инъекцию позабористей.

– Жри сенокс, он от всего помогает, – посоветовал бывалый Растов.

За пять минут до всплытия последовала команда «надеть повязки!».

Растов был предупрежден, что самая обычная черная повязка при всплытии Х-крейсера призвана защитить глаза от вспышки, вызванной прохождением потока Д-нейтрино. Но как же неохота было ее надевать!

Ради этого пришлось поднять забрало гермошлема и минуты три шевелить неуклюжими пальцами в перчатках. Сначала выковырять повязку из-под ворота, потом расправить, натянуть…

– По отсекам стоять! К всплытию готовиться! – раскатилось по Х-крейсеру. – Даю отсчет по всплытию… Десять… Девять… Восемь…

Через корабль прокатилась судорога: срабатывали приводы, Х-крейсер выравнивался по плоскостям… Хотя о каких таких «плоскостях» можно говорить в граничном слое Х-матрицы, Растов взять в толк не мог.

Некстати вспомнился рассказ отца на последних семейных дачных посиделках. Дорогой Александр Павлович подвыпил, расслабился, чуть ли не впервые за год, и, сидя на своей любимой березовой скамейке, рассказал о том, как первый прототип Х-крейсера сгинул в дробных размерностях пространства. И как после этого едва не решили навсегда заморозить перспективную разработку.

«А ведь если бы поддался общей панике, не было бы у нас флота, который помог выиграть войну», – говорил отец, глядя горячими глазами в пустоту перед собой.

– Два… Один… Всплытие!

Ярчайшая вспышка желтого света резанула по сетчатке глаз даже через ткань, через стекло гермошлема, через плотно сжатые веки.

Х-крейсер качнулся точно корабль, сброшенный со стапелей на воду.

Удар был таким сильным, что сердце Растова прыгнуло и забухало.

«Неужели авария? Стукнулись о планету?»

Но ВКТ благодушествовала:

– Поздравляю с успешным всплытием. Повязки можно снять. Десанту – двухминутная готовность.

Дальнейшие действия Растова были расписаны посекундно.

Опросил офицеров штаба.

Все на месте. Все в сознании.