Иван Плотников - Осколки надежд

– Да, – отрывисто произнес сталкер.

Вайс подошел к двери и, открыв ее, позвал майора с капитаном. Те вошли, косясь на Охотника, пытаясь разглядеть следы ударов на его лице, и расселись по местам.

– Преступник хочет сделать признание, – сообщил агент.

– Как вам удалось… так быстро… – пробормотал капитан, берясь за пишущую ручку.

Вайс подошел к сталкеру и задал главный вопрос:

– Это вы убить Дениза Лейна?

Тот помолчал немного и ответил:

– Нет.

Джерри разочарованно выдохнул, но Охотник продолжил:

– Я не убийца… Это судьба. Я лишь спустил курок.

Капитан зашуршал бумагой, записывая. Агент несколько раз моргнул.

– Вы хотите сказать, что вас заставили?

– Нет. Меня никто не заставлял.

– Где вы прячете оружие?

– В схроне, возле Семиходов.

– Подождите, – влез майор. – Это же… фактически возле самой АЭС. Туда невозможно пробраться, там радиация, мутанты. Да и «выжигатель» тот же…

– Можно, – возразил Охотник, – я безопасные проходы знаю.

Майор присвистнул и замолчал, что-то обдумывая про себя. Словно эхо мыслей, беззвучно шевелились его губы.

– Австрийского бизнесмена из Куфштейна… – продолжил Вайс.

– Питера Руфша? – откликнулся сталкер.

– Именно. Тоже ваших рук дело?

Охотник кивнул.

– Сколько еще вы убить?

– Много. Но это не убийства, я не убийца… я… – сталкер запнулся и замолчал.

– Кто? Вершитель судеб? – презрительно вставил майор.

– Я мог бы вас убить и забрать «сердце», – проигнорировав Шею, сказал Охотник, – но я не сделал этого.

– Почему же?

Сталкер вновь замолчал, опустив голову.

– Для чего вы убивали всех этих граждан? Каковы ваши цели? Артефакты? Говорите! – потребовал Вайс.

– Я устал, – сказал Охотник, – я не сплю уже двое суток…

– У меня есть много вопросов…

– Отведите меня в камеру. Я отвечу на них позже.

– В самом деле?

– Я не стану говорить сейчас, дайте мне отдохнуть. Или так, или никак. Вы видите, я согласен сотрудничать.

– Хорошо, – помолчав, согласился агент, – я вам верить. Вы готовы подписать протокол допроса сейчас?

– Чтобы подписаться под чем-то, нужно иметь имя, – возразил сталкер.

– У любого человека есть имя, – уверенно доложил Вайс.

– А кто вам сказал, что я человек? – усмехнулся Охотник.

– О’кей, мы разобраться с этим позже. У меня есть два свидетеля ваших слов, этого хватит на сейчас. Отправляйтесь пока в камеру, отдохните.

Решетка закрылась за спиной сталкера, сухо щелкнул замок.

– Руки, – второй раз за день лениво произнес капитан.

Охотник просунул руки сквозь прутья решетки, и капитан снял наручники.

– Послушай, а что ты мне в ответ сказал, когда я тебя «пиндосской мордой» назвал? – полюбопытствовал капитан.

– Да ничего особенного.

– А все-таки?

– Обозвал тебя тупым ублюдком.

– Ах ты! – капитан попытался дотянуться до сталкера, но тот отступил вглубь камеры. – Ладно, потом еще поговорим.

– Хороший ты парень, капитан, – пробормотал Охотник, ложась на пол и забираясь под нары.

– Эй, ты чего? Совсем спятил? – удивился военный, – если ты не в курсе, то нары придуманы для того, чтобы спать на них, а не под ними.

– Который час? – вместо ответа спросил сталкер.

– Без пяти полдень, – ответил капитан, глянув на часы, – куда-то торопишься?

– Ты иди, капитан, отдыхай. А спать я уже давно привык на земле. Так что на полу мне как-то уютнее, чем на нарах.

– Ну-ну, – кивнул офицер и удалился.

Егор в столовой грустно поглощал армейский рац-паек, предоставленный ему Вайсом. О корреспонденте позабыли, и не сказать, чтобы это сильно расстроило его, но очень хотелось получить наконец пропуск от американца и вернуться домой. Наверное, изначально не следовало пытаться устроиться в сталкерской деревне, не стоило и прикидываться сталкером. Можно ведь было, как те же американцы или немцы – заплатить небольшую сумму опытному проводнику и устроить себе «сафари». Понарошку, исключительно с целью ознакомления. Так ведь нет, захотелось приключений! Попробуй выберись теперь отсюда… Он в раздражении бросил ложку, достал блокнот с карандашом и принялся записывать события последнего дня. За этим занятием его и застал Вайс, который отдыхать пока не собирался. Агент принес с собой то самое загадочное устройство со шкалой и проводами и документацию.

– Что там с Кюри? – спросил журналист.

– Печально говорить о вашем друге, Егор, но он оказаться преступником, – ответил Вайс.

– Он мне вовсе не друг, – возразил Полянин, – мы познакомились случайно. В чем же он обвиняется?

– В убийстве, – пожав плечами, сообщил агент и уточнил: – Во множестве убийств.

– Вы уверены? Он совсем не похож на убийцу, хотя… – Егор вспомнил, как хладнокровно сталкер привязал его к дереву, чтобы подманить мимикрима, а позже пристрелил Митяя с подельниками…

– Действительно, – оживившись, ответил Вайс, – совершенно не похож. У нас есть курсы, кое-что по психологии преступников. И Кюри, или как он себя называет, Охотник, в самом деле, не имеет в типе ничего общего с другими убийцами. Я изучать многие дела. Я ведь аналитик, это моя должность. Тем не менее, на его вине не просто много убийств, а очень много. И он в них сознался сам, без принуждения.

– Кюри? Сам сознался?! – поднял брови журналист. – Я не психолог и не аналитик, но скажу вам следующее: за все время, что я с ним общался, он не сказал о себе ни одного слова правды. Точнее, вообще ни одного слова о себе. Он рассказывал мне про Зону, про то, как определять и обходить аномалии, какие здесь есть движения, группировки, какие уязвимые места у мутантов. Много чего рассказал. Но как только разговор касался его самого – отшучивался или замолкал. Но ведь у меня обычно получается разговорить человека, это профессиональное, меня этому учили. И, тем не менее, в случае с Кюри я потерпел неудачу. Конечно, я могу ошибаться, у меня немного опыта, но мне кажется, если он вам в чем-то признался, то либо он вас обманул, либо ему это зачем-то было нужно.

Вайс задумался на несколько секунд над словами журналиста.

– Возможно, он хотел меня отвлечь от… Впрочем, я пришел к вам не за тем, чтобы обсуждать его признание. У меня к вам просьба.

– Я вас слушаю.

– Это… устройство, – Джерри потряс «вольтметром», – здесь есть документы. Я смотреть их, но не понимаю многих обозначений, хотя написано по-русски, и слова мне знакомы. Я хотел вас просить помочь мне разобраться – в чем назначение этого… прибора.

– Давайте попробуем взглянуть.

– Давайте, – кивнул Вайс, передавая документацию Егору.

Журналист взял кипу бумаг и принялся их листать.

– Так, это блок-схемы. Здесь подпись «Схема усилителя сигнала», очевидно, это устройство предназначено для приема или передачи какого-то сигнала. «Схема электропитания»… Это понятно. «Цифровой преобразователь» – это просто квантование уровня сигнала до неких цифровых значений.