Иван Плотников - Осколки надежд

– Наш!

Это определенно был человек, а черный цвет комбинезона выдавал в нем бойца «Пепла». Он бежал к базе, время от времени оглядываясь назад. Возбужденный гомон прошелся по рядам защитников. На тропинке появился второй, и сразу следом за ним третий и четвертый «пепловцы». Последний резко остановился, развернулся и, выстрелив в сторону леса из подствольного гранатомета, вновь помчался, догоняя своих товарищей. Квад успел преодолеть не более ста метров, когда показались первые мутанты. Псы стали выскакивать из густого кустарника и молодой поросли, окаймлявшей чащу. Генерал до хруста стиснул бинокль, на его глазах проходил смертельный марафон, решавший судьбу одного из пропавших квадов. В участи остальных четверок он уже не сомневался…

Бегущий первым «пепловец» больше уже не оглядывался на товарищей и вырвался на полсотни метров вперед. Остальные трое периодически разворачивались и короткими очередями отстреливали близко подобравшихся собак. В пылу гонки они не замечали, что не все псы преследуют их по пятам. Часть мутантов стала обходить бойцов по флангам, и вскоре эти твари могли уже поравняться с бегущими людьми. Между тем из леса выскакивали все новые псы, и казалось, что их количеству нет предела. Расстояние между «пепловцами» и волной мутантов сокращалось, но половину пути квад уже преодолел, а первый боец и вовсе находился в сотне метров от блокпоста. Теперь стало ясно, почему он не отстреливается вместе со своими товарищами. В руках он держал снайперскую винтовку. Толку от нее в ближнем бою мало. Многие знали его в лицо, это был Станок. Он получил прямой приказ от Лума – бежать на базу, не дожидаясь остальных. И теперь торопился изо всех сил, чтобы успеть занять удобную позицию для стрельбы и помочь своим.

Стало очевидно, что квад, за исключением снайпера, не успевает добежать до спасительного блокпоста, и генерал отдал приказ – отсечь огнем мутантов, забежавших с флангов и пытающихся взять людей в кольцо. Раздался сухой треск частых одиночных выстрелов. До целей оставалось около трехсотпятидесяти метров, поэтому огонь вели только вооруженные оптикой бойцы, а таких оказалось немного. Но все же им удалось сбить темп преследования и организовать локальную кучу-малу по бокам от тропы. К несчастью, чудовищный марафон вымотал до предела борющихся за свою жизнь людей. Они бежали все тяжелее и медленнее. И вот один из них отстал на десяток метров и упал на колено. Не желая сдаваться, он повернулся к наступающим мутантам и открыл огонь из пулемета. Это был Куля. Он стрелял без перерыва, возводя перед собой бруствер из мертвых собачьих тел. И все же «пепловец» был обречен. Всего пятнадцать секунд, и пулемет сухо щелкнул бойком – патроны кончились. Куля поднялся, бежать он уже был не в силах. Страха боец не испытывал, только горькое сожаление, что взял с собой ленту на сто патронов, а не на двести. Прыгнувшую на него собаку он успел заметить, но отреагировать уже не мог. Здоровая туша сбила его с ног. Но тварь была уже мертва, когда упала на сталкера. Это Станок, добравшийся, наконец, до блокпоста, ловко снял ее в прыжке. Кто-то подхватил Кулю под руки и резко придал ему вертикальное положение. Он обернулся, благодарно хлопая глазами.

– Давай, давай! Шевелись! – проорал Лум. – Статья, бери его!

Рослый «пепловец» взвалил Кулю на плечи и тяжело затрусил к блокпосту. Лум прикрывал их, стреляя попеременно, то короткими очередями, то делая выстрел из гранатомета. Нужно было преодолеть еще двести метров. В этот момент на базе прозвучал приказ:

– Зажигательными, по бочкам с горючим. Огонь!

Полсекунды на осознание приказа. Еще пять секунд на смену боеприпаса. И вот за спинами бегущих разверзся настоящий огненный ад. Бочки взрывались, взмывали, как ракеты вверх и кувыркались, разбрызгивая пылающую смесь во все стороны. Небо затянуло густым черным дымом. Стена огня отрезала отступащих бойцов от мутантов. Одновременно с блокпоста выбежало около десятка человек, устремившихся навстречу своим товарищам. Это Остапенко, не выдержав драматической кульминации марафона, организовал встречу сослуживцам. И вовремя. Часть псов, успевших преодолеть огненный рубеж до того, как начали взрываться бочки, уже подобралась к бегущим совсем близко. Подоспевшие бойцы в упор расстреливали мутантов. Куля «пересел» на свежих «пепловцев» и, пока остальные добивали собак, прибыл на блокпост. Здесь он самостоятельно перебрался через баррикаду и плюхнулся в изнеможении на землю.

– Ну, ты, как куль с дерьмом, Куля! – раздалось над ним хихиканье.

– Иди к лешему, Станок… – пробормотал сталкер, не открывая глаз.

Добив мутантов, Остапенко с бойцами вернулись на блокпост и закрыли проход бронелистами.

Генерал, нахмурив брови, взирал на окрестности. Бинокль был ему уже не нужен. Огонь потихоньку догорал, и за редеющим пламенем и без этого отчетливо были видны скопления мутантов, к которым из леса прибывали все новые и новые твари.

Холод коснулся спины Егора. Сперва робко, словно пробуя тело на вкус, затем все настойчивее и настойчивее, пока не завладел всей спиной – от шеи и до поясницы. Но это было чуть позже, а первой, до возврата сознания, явилась боль, которая волнами прокатывалась по голове, усиливаясь возле темечка. Журналист приходил в себя постепенно. Он не знал, сколько уже так лежит, но вставать не хотел и даже не пытался открыть глаза. Иногда боль отступала, но стоило шевельнуться, предпринять усилие, и она возвращалась, умноженная стократно. Как только к Егору вернулась способность мыслить, он сообразил, что отдых на холодном полу может привести к простуде, а то и к воспалению легких.

Полянин подготовился к неизбежной рези в отвыкших от света глазах, крепко зажмурился и осторожно приоткрыл веки. Вокруг было темно. Не так, чтобы совсем ничего не видно, но углы и потолок помещения, на полу которого он лежал, полностью скрывались во мраке. Тусклый свет проникал лишь из дверного проема.

Оглядевшись, Полянин собрался приподняться на локте, но был тут же сражен уколом боли и, подавляя стон, вновь опустился на пол. Через минуту Егор повторил попытку, на этот раз более успешную. Ему удалось сесть, но от усилий голова закружилась, а на глаза опустилась черная пелена. Когда она рассеялась, выяснилось, что он по-прежнему лежит на полу, и было неясно: то ли он потерял сознание и упал, то ли не садился вовсе. Тут только корреспондент сообразил, что рядом нет никого: ни агента Вайса, ни бравого сержанта, ни американских солдат. Да и недавнего противника, людей в серых комбинезонах, не обнаружилось. Полянин попытался сообразить, как он сюда попал, но не смог. Воспоминания обрывались в тот момент, когда бронетранспортер врезался в стальные ворота.