Брендон Сандерсон - Стальное Сердце

Я отскочил назад.

— О, — молвил Даймонд. — Надеюсь, ты понимаешь ценность этой съемки. У меня редко бывают хорошие кадры стелс-взрывчатки в полевых условиях. Эти довольно примечательны. Заметил, как взрыв швырнул тело назад, но практически больше ничего не повредил? Для стелс-взрывчатки это важно, в частности, если у жертвы могут быть при себе ценные документы.

— Это отвратительно, — проронил я, отворачиваясь.

— Мы в бизнесе смерти, молодой человек.

— Я про видео.

— Он был не очень хорошим человеком, если это поможет. — Сомневаюсь, что для самого Даймонда это имело какое-то значение. Он выглядел учтивым, барабаня пальцами по стене. — Хороший взрыв. Буду откровенен — половину из них я продал только потому, что мне нравится показывать это видео. Оно единственное в своем роде.

— Они все взрываются? — спросил я, разглядывая невинные на вид устройства.

— Ручка — это пусковой механизм, — сообщил Даймонд. — Щелчок активизирует один из тех маленьких, похожих на ластик, приборов. Это универсальные взрыватели. Приклей их к какой-нибудь взрывчатке, щелкни ручкой, и все взлетит на воздух. Конечно, многое зависит от самой взрывчатки, но в них запрограммирован довольно продвинутый алгоритм определения. Так что работают с большинством взрывчатых веществ. Приклей такой на чью-нибудь гранату, отойди подальше, затем щелкни ручкой.

— Если ты сможешь прикрепить это к чьей-либо гранате, — вклинилась в разговор подошедшая Меган, — то сможешь и просто выдернуть чеку. А еще лучше застрелить его.

— Это подойдет не к любой ситуации, — парировал Даймонд. — Но может получиться очень весело. Что может быть лучше, чем подорвать врага его собственной взрывчаткой, когда он этого не ожидает?

— Даймонд, — позвал Абрахам из глубины коридора. — Иди расскажи мне об этом.

— Ах! Отличный выбор. Замечательные взрывы… — И он поспешно удалился.

Я взглянул на панель, заполненную с виду безопасными, однако смертоносными объектами. Что-то в них мне очень не нравилось. Мне доводилось убивать людей, но делал я это честно. С оружием в руках и только если это было необходимо. Я усвоил не так много философских мыслей о жизни, но одну из них вложил в меня отец: «Никогда не наноси первый удар. Когда наносишь второй, удостоверься, что третьего не последует».

— Это может быть полезно, — предположила Меган, по-прежнему стоя скрестив руки. — Хотя я сомневаюсь, что хвастун действительно понимает для чего.

— Я знаю, — согласился я, пытаясь вернуть свои позиции. — Я имею в виду, вот так записывать смерть какого-то бедняги? Это абсолютно непрофессионально.

— Вообще-то, он продает взрывчатые вещества, — напомнила она, — так что наличие такой записи — это как раз-таки профессионально с его стороны. Подозреваю, у него есть запись работы каждого из этих аппаратов, поскольку здесь мы не можем попробовать их в действии.

— Меган, это была запись, как взрывается какой-то парень. — Я покачал головой не соглашаясь. — Это было ужасно. Нельзя показывать такие вещи.

Меган задумалась, будто ее что-то обеспокоило.

— Да. Конечно. — Она посмотрела на меня. — Ты так и не объяснил, почему тебя так задело, что я назвала тебя ботаником.

— Я тебе говорил. Мне не нравится, потому что, ну, мне хочется делать что-то эдакое. А ботаны не…

— Не поэтому, — перебила она, спокойно глядя на меня. Искры , но ее глаза были прекрасны. — То, что задевает тебя, гораздо глубже, и ты должен это преодолеть. Это слабость. — Она посмотрела на бутылку с водой, затем повернулась и пошла к той штуке, которую осматривал Абрахам. Это была какая-то разновидность базуки.

Я закинул винтовку на плечо и сунул руки в карманы. Такое впечатление, будто в последние дни я большую часть времени провожу за выслушиванием лекций. Я думал, что с уходом из Фабрики все это закончится, но полагаю, что слишком плохо знал жизнь.

Я отвернулся от Меган и Абрахама и окинул взглядом ближайшую стену. Было трудно сосредоточиться на висящем прямо передо мной оружии. Мой разум продолжал размышлять над ее вопросом. Почему меня раздражало слово «ботаник»?

Я подошел и встал с ней плечом к плечу.

— … не знаю, это ли нам нужно, — сказал Абрахам.

— Но взрывы такие большие , — ответил Даймонд.

— Это потому, что они забирали умных, — сказал я Меган тихо.

Я чувствовал, что она смотрит на меня, но продолжал упорно пялиться в стену.

— Многие дети с Фабрики очень старались доказать, насколько они умны, — тихо продолжил я. — Там была школа, ну ты знаешь. Полдня ты ходишь в школу, другую половину работаешь. Пока тебя не исключат. Если учишься плохо, тебя просто исключают, и тогда ты работаешь целый день. В школе было легче, чем на Фабрике, поэтому большинство детей действительно очень старались.

— Ну а умные… действительно умные… ботаники… они уходили. Их забирали в верхний город. Если ты показывал способности к компьютерам или к математике, или к письму, то уходил. Я слышал, они получали хорошую работу. В отделах пропаганды Стального Сердца или бухгалтерских офисах, или в подобных структурах. Когда я был моложе, то прикалывался по поводу того, что у Стального Сердца есть бухгалтеры. А у него их много, как ты знаешь. Империя нуждается в таких людях.

Меган посмотрела на меня с любопытством.

— Так ты…

— Учился быть тупым, — выпалил я. — Или, скорее, середнячком. Тупого бы выгнали из школы, а я хотел учиться, знал, что мне нужно учиться, поэтому надо было оставаться. Также я знал, что если уйду на верхние уровни, то потеряю свою свободу. Он гораздо пристальнее следит за своими бухгалтерами, чем за работниками с Фабрики.

— Были там и другие пацаны вроде меня. Многие девчонки быстро добивались успехов, умницы. Но некоторые из мальчиков стали видеть знак доблести в том, что их не забирали наверх. Такому уже не хотелось быть умником. А с тех пор, как я стал задавать так много вопросов об Эпиках, мне понадобилась сверхосторожность. Я прятал свои блокноты, находил способы, как отделаться от тех, кто считал меня умным.

— Но ты больше не там. Ты с Реконерами. Так что это не имеет значения.

— Имеет, — парировал я. — Потому что я не такой. Я не умный, я просто дотошный. Моим друзьям, которые действительно были умными, не нужно было учиться вообще. А я пахал как лошадь, чтобы сдать каждый экзамен.

— Как лошадь?

— Ну, ты ведь знаешь? Лошади же выполняют тяжелую работу. Телеги там таскают, плуги тянут и… всякое прочее.

— Да, я просто не буду обращать внимания.

— Я не умный, — буркнул я.

Я не упомянул о том, что я так старался учиться, потому что мне всегда нужно было в совершенстве знать ответы на все вопросы. Только в этом случае я мог дать точное количество неправильных ответов, чтобы оставаться середнячком. Достаточно умен, чтобы оставаться в школе, но не настолько, чтобы привлечь внимание.