Евгений Щепетнов - Демон

Щенок сам не заметил, как уснул. Устал. Вымотался. Слишком многое произошло за эти сутки, жизнь сменилась так, как еще вчера ему и не снилось. Нервное напряжение, усталость организма – все вместе вырубило его так же верно, как если бы врезали по затылку.

Проснулся от звуков шагов, от голосов и смеха – казарма наполнилась людьми, возвращающимися со службы.

Адруса заметили не сразу, а когда заметили, кто-то радостно захохотал, показывая на него пальцем:

– Свежее мясо! Красный будет доволен! Давно у него не было игрушки! Ха-ха-ха!

Другой голос, ниже тоном, повелительный и резкий, остановил насмешника:

– Хватит! Нашел над чем смеяться! Досмеешься, завтра самого пошлю в стойло к Красному!

– А я чё? Я ничё! Пошутить над деревенщиной нельзя, что ли?! Чего я вредного-то сказал? Уже слова не скажи!

– Сам над собой шути! Давно ли сортир увидел, а то все в кустах гадил да лопухом подтирался, рожа неумытая деревенская! Пшел отсюда, пока наряд вне очереди не получил, придурок! Эй, новичок, встань и представься!

Адрус открыл глаза (он уже не спал и внимательно слушал разговор, не подавая виду, что не спит), медленно, изображая деревенского увальня, сполз с кровати и оказался перед строгим взглядом невысокого, но очень широкого в плечах мужчины, фигурой до отвращения напоминавшего Морду. Вот только лицо у этого было другое – жесткое, худое, ничуть не похожее на глумливую рожу толстогубого негодяя, чудом избежавшего смерти. Глаза смотрели строго, но в них Адрус не увидел злобы, неприязни, только смешинку и доброжелательное участие, которое не всегда присуще армейским командирам. Или, точнее, никогда не было присуще армейским командирам. Он больше был похож на портового грузчика, за каким-то демоном надевшего форму армейского сотника. Но в том, что это сотник, сомнений никаких не было, все знаки в наличии, а кроме них – распластанная фигурка летящего дракона с раскрытыми крыльями. Только не такая, как у того сотника, что его встретил, не серебряная, а медная или бронзовая.

– Я командир сотни драконопасов Недар Ажал. Ты поступаешь в мое подчинение, до тех пор, пока не исполнишь контракт. Насколько помню, тебя звать Агрус Симгс. Так?

– Так, господин Ажал… – согласно кивнул Адрус, переминаясь с ноги на ногу, и будто случайно взялся за спинку кровати. Сотник усмехнулся и легонько помотал головой:

– Вижу, армейская служба тебе незнакома. Запомни, ты должен стоять перед командиром по стойке – то есть составить ступни вместе, руки опустить по бокам, ладонями к бедрам, голову держать ровно и не шевелиться, пока я не разрешу. Итак, стоять!

Адрус послушно замер, съедая глазами сотника, и тот слегка улыбнулся:

– Вот так. Молодец. Усвоил. А теперь пойдем за мной, потолкуем, и я проведу тебе инструктаж. До ужина есть еще время. А вы разошлись! Быстро, быстро!

Стоявшие вокруг и наблюдающие за «представлением» парни быстро разошлись в стороны, будто их разметали метлой. Видать, сотника уважали или же побаивались. А может, все вместе и сразу.

Хорошего командира должны бояться, иначе это не командир, а тряпка! – говорили в Школе Псов. Только вот было «небольшое» отличие от здешней службы: в Школе любой командир мог просто убить Щенка, который не выполнил его приказ. На месте убить. И ничего ему за это не было бы. Зато другие после того исполняли бы самый глупый, самый дурной, безумный приказ, не рассуждая и не медля ни секунды. А это и требовалось от учеников.

Здесь – другое. Свободные люди по контракту, время не военное – за большинство нарушений, скорее всего, лишь дополнительная работа, ну и кнут – если нарушение слишком уж грубое. Только особо опасные преступления караются смертью. За убийство, нападение на командиров и членов их семей с целью убийства или членовредительства, за кражу оружия, ну и за всякое такое – жестокая расправа, даже казнь. Это все Щенок знал еще со Школы, рассказывали приятели, если можно их так назвать.

Щенок ни с кем там не дружил и не собирался заводить близких приятелей, но приходилось изображать дружбу, чтобы не выделяться из общего строя. Это было правильно, что-то вроде маскировки, уберегающей от опасности.

Щенок прошагал следом за сотником через всю казарму, потом через столовую, уставленную ровными рядами столов, на которые повара в белых накидках уже выставляли налитые до краев миски с похлебкой, раскладывали горячие лепешки, выставляли большие чашки с кашей, политой соусом, с плавающими в нем кусочками мяса. Выглядело все очень аппетитно, пахло еще лучше, и у Щенка заурчало в животе.

Сотник оглянулся, легонько усмехнулся:

– Что, проголодался? Все вы, когда приходите из большого мира, худые, голодные, как бродячие собаки! Жрете, аж за ушами трещит, а потом отъедаетесь и начинаете ковыряться в чашке – я это не хочу, каша надоела, похлебка надоела! Хочу в увольнительную, в трактир сходить – «тама фсе скуснее»! Хе-хе-хе… Да ладно… все такие были, и я когда-то…

Они вошли в довольно просторную комнату, обставленную строго, без изысков – кровать, два шкафа, стол, стулья, полки для книг и всякой мелочи вроде вырезанных из дерева фигурок. Присмотревшись, Адрус узнал в статуэтках драконов – спящих, бодрствующих, летящих в небе.

Сотник заметил его взгляд и усмехнулся:

– Люблю на досуге вырезать из дерева. И драконов люблю. Увы, стать дракониром я не смог, но… вот так. Хотя бы рядом с ними.

– А почему не смог? – недоумевающе похлопал ресницами Адрус. – Неужели так это трудно?

Сотник вздохнул, как-то странно посмотрел и после минутного молчания ответил:

– Способности особые нужны – надо уметь говорить с драконами. А без этого дракониром не стать. А у меня нет способностей. Все, что могу, это ухаживать за ними, следить, чтобы драконам было хорошо. Но хватит обо мне, и вообще, невежливо задавать вопрос старшему без его разрешения. Это я должен спрашивать, а не ты! Садись. Поговорим.

Адрус сел на стул, пододвинутый сотником, тот же уселся напротив, лицом к выходу, верхом на стул, прикрывшись его спинкой.

Адрус знал такую посадку – так садились бойцы, владеющие единоборствами и ожидающие нападения в любую секунду. Всегда видеть вход, тех, кто появляется из-за двери, прикрываясь спинкой от возможного броска ножа или выстрела из арбалета-лука. Он и сам садился всегда так, чтобы видеть выход, всегда к нему лицом – неосознанно, по привычке, за что и удостаивался странного взгляда Лайама. Тогда он не понимал, почему трактирщик так странно на него смотрит. Теперь понял. Когда многое о себе вспомнил.

– Итак, ты имел когда-нибудь дело с драконами? – негромко спросил сотник, поглядывая на Адруса, устроив подбородок на сложенные вместе кисти рук, лежащие на спинке стула.