Вадим Денисов - Генетический взрыв

Для будущей хроники анклава стоит отметить, что вообще-то парусных яхт было три. Данька рассказывал, что первая была самая большая и красивая. И ее бездарно угробили. Опыта у начинающих пиратов было еще маловато, на буксир бесхозный трофей взяли как-то неправильно. В результате неуверенных и очень нервных эволюций шкипер на приличной скорости шарахнул дорогой корпус о портовый бетон, и парусное судно было успешно затоплено на внешнем рейде. Какое-то время из воды торчала мачта, позже символ позора спилили. Неуемные мальчишки принялись нырять в романтическом поиске сокровищ, которые непременно должны были остаться внутри яхты, дело чуть не закончилось несчастным случаем. Тогда Залетин запретил детям даже приближаться к ней под угрозой публичной порки. Так что сокровища все еще ждут своих дайверов.

Самая значимая операция была проведена совместно морской и сухопутной группой буквально за полторы недели до моего появления тут. Тогда, после тщательной разведки и долгой подготовительной работы, Залетину удалось увести из Туапсинского района три плавучих наливняка, три баржи с емкостями, наполненными соляркой и бензином. Все прошло почти гладко, один человек из наших был легко ранен. Тамошнее бандитское подполье, как называет их дед, большой угрозы не представляет и реальной силы не имеет. Час, когда их расколотят или выдавят за перевалы, неумолимо приближается.

Потому что нам это нужно. Крайне необходимо взять под свой контроль все топливные терминалы района. Бандюки, пару раз получив по зубам, уже прекратили попытки соваться в нашу сторону, по косвенным признакам и разрозненным данным, у них там вообще нестабильно. Ругаются они между собой постоянно, грызутся до крови. Добровольно в такую общину никто не пойдет, только из-под палки. Нет у них пополнения, особенно людьми работящими, толковыми, умеющими восстанавливать и строить. Поэтому ни одно из по-настоящему криминальных сообществ в новом мире выжить не сможет, я в этом убежден. А по мелочам все мы в той или иной степени сейчас криминальны, если читать наши действия под сверку со старыми законами мирного времени…

Что-то из плавающего постепенно разбиралось, что-то чинилось, сберегалось впрок.

Вот сухогруза до сих пор не было ни одного, «Салехард» будет первым.

Но настоящей своей удачей, безусловной личной победой, Будко считает захват и доставку из Грузии старого сторожевого или пограничного катера турецкой постройки, который он смог душной южной ночью подрезать в опустевшем Поти. Это настоящий военный кораблик, угрюмый, даже злой с виду, этакий грозный малыш-коротыш, крашенный шаровой краской. Вот только вооружение с него снесли, и поэтому беззащитный морской вояка до сих пор скучает в бездействии у причала. Даже имени пока не дали кораблю… Однако все прошло успешно, мы кое-что подвезли, и теперь недолго осталось сторожевичку бездельничать в спокойствии за бетоном, скоро поставим на него крупнокалиберные пулеметы.

Моторки и легкие катера не коллекционировали, баловство это, да и не нужно чистить побережье полностью, пусть люди пользуются. В самом дальнем углу, у берега, стоит моя верная «Харизма», посудина хоть и прожорливая, зато скоростная, как самолет. Хорошо все-таки, что мы не на ней отправились в Крым, вон как обстоятельства сложились. Пришлось бы тогда не «Тунгуса» оставлять в Балаклаве, а ее. А я к этому не готов, мне любимый морской катер очень дорог, жизнью ему обязан.

– Санин, меняй позицию, смотреть по правому борту! Ребрий – по левому! Живей, матросы, наблюдать! – нервно скомандовал громкоговоритель на надстройке и одновременно небольшая носимая рация у меня на поясе.

– Принял! – откликнулись мы почти одновременно.

И чего так волноваться? Погода отличная, небо почти чистое.

К востоку раскинулись, навечно закрыв горизонт, огромные горные вершины Красной Поляны, ледяные зубцы которых на закате будут тлеть последним даром ныряющего в море солнца. Первое время мне с непривычки казалось, что исполинские камни Главного Кавказского хребта находятся достаточно близко от берега, а к вечеру начинало казаться, что они странным образом приблизились. А еще они представлялись полностью безжизненными. Это первое, даже несколько мистическое впечатление прошло, когда я с разведгруппой попал в район Казачьего Брода и вблизи увидел горы во всей мощи буковых зарослей, в кипении Мзымты, зажатой гранитной тесниной, в бешеном разнообразии животного и растительного мира. И стало понятно, почему именно здесь древние люди так долго жили возле огромной пещеры. Здесь, а не у моря, где все так красиво и уютно для нас, людей пока еще цивилизованных.

Хм, а зелень разрослась, странно, хотя ее и раньше не особо изводили, старались оберегать. С нашей Катастрофой растительность ожила, словно освободилась от пут, обрела новые силы. Близлежащий парк «Южные культуры» буйствовал красками даже в преддверии зимы. С берега продолжали наплывать терпкие запахи, сливаясь с чуть ощутимым веянием далеких горных снегов. Ароматы эти, то соединяясь в причудливый коктейль, то распадаясь на тонкие потоки, долетали до палубы, и тогда я улавливал призрачное дыхание пиний, лавра, завезенных сюда пальм разных пород, эвкалиптов, морозоустойчивых цитрусовых и всего множества удивительных растений.

В Абхазии, кстати, мандарины зреют, скоро самый сезон. Урожай к Новому году.

А что, идея! Может, надо сплавать туда, насобирать несколько десятков ящиков? Там, в закрытой от холодных северных ветров маленькой стране, не просто субтропики, а почти тропики со своим микроклиматом…

Никто из нас не знает, что же на самом деле происходит у соседей. Маленькая гордая республика, тесно зажатая странами, в которых было ничуть не спокойней, а с юга даже опасней, чем у нас, похоже, опять, как в давние годы Гражданской войны начала прошлого века, решила спастись самым доступным способом – отделилась от остального сухопутного мира и сделала так, чтобы ни один диверсант не перебежал через границу. В очередной сводке, полученной еще в Крыму, было сказано, что проходы со стороны Псоу перекрыты наглухо.

Закрыться абхазцам сравнительно легко. С севера Абхазию отсекает от материка высоченный Главный Кавказский хребет, горную дорогу через него по единственному Клухорскому перевалу проще пареной репы перекрыть с помощью взрывчатки. После чего останутся допотопные вьючные тропы, известные лишь жителям тех мест. А селенья вымерли, люди наверняка собрались в одном месте, максимум в двух. Какие тропы? Черт их знает, в каком они состоянии, да и сумеет ли кто-нибудь теперь путешествовать с вьюками на ишаках?.. Лавины и осыпи довершат заградительную работу. Далеко на юге, со стороны Аджарии, формально упраздненной правительством Грузии, и с нашей, мосты тоже взорвут, а для надежности еще и завалят искусственными осыпями. Но всегда остается путь по морю.