Рамез Наам - Дилемма

Президент сверлил его взглядом:

– Способности, значительно превышающие человеческие, – правильно я вас понимаю, доктор Хольцман?

– Да, сэр. Значительно превышающие. Людям такое и не снилось.

Президент кивнул.

– Как продвигается разработка вакцины?

Хольцмана передернуло. Ему был неприятен столь резкий переход от описания чудесных способностей детей к разговору о том, как предотвратить их появление на свет.

– Потихоньку, господин президент. Мы ставим эксперименты на мышах и наконец-то начали получать обнадеживающие результаты. Нам удалось научить иммунную систему реагировать на компоненты нексуса прежде, чем они попадут в мозг.

– Когда вакцина будет готова?

– Пока говорить об этом рано, господин президент. В лучшем случае еще год или два будем доводить ее до ума на мышах. Когда появятся стабильные положительные результаты, года три или четыре будем ставить опыты на людях.

Президент нахмурился:

– Итого – минимум пять-шесть лет? Совершенно неприемлемо, доктор Хольцман. Вакцина нужна нам уже в следующем году. Ускорьте процесс.

Хольцман заморгал:

– Господин президент, я и так назвал вам минимальные сроки. Быстрее уже некуда. Мы пренебрегаем всеми возможными требованиями Управления по надзору за качеством продуктов и лекарственных средств, срезаем все углы.

Стоктон забарабанил пальцами по столу. Он явно был раздосадован.

– Расскажите про лекарство.

Если вопрос о вакцине неприятно задевал Хольцмана, то вопрос о лекарстве резал по живому. Взять сверходаренного ребенка, который может мысленно общаться с другими, и лишить его этого дара…

Хольцман перевел дух, собрался с мыслями.

– Господин президент, пока нам не удалось разработать безопасного и эффективного лекарства.

– Как это понимать?

– Мыши от него умирают, господин президент. Есть ряд других наработок… – он подумал о лазейке Шанкари, – однако их эффективность пока не доказана.

Стоктон продолжал барабанить пальцами по столу.

– Доктор Хольцман, позвольте, я вам объясню, что стоит на кону. Эти дети представляют угрозу обществу. Если мы не сможем предотвратить распространение нексуса среди детей и вылечить тех, кто уже получил нексус, то выход только один: интернировать их. Интернировать тысячи детей. Чтобы вы знали, я этого делать не хочу. Народ тоже не хочет. Тем не менее я сделаю это, если у меня не останется выбора.

Хольцман хотел возразить. Почему? Почему нельзя просто принять их в общество? Но Барнс его опередил:

– Можно подвергнуть их эвтаназии, сэр, – сказал исполняющий обязанности директора УПВР. – По закону вы имеете на это право. Те дети, которые уже родились с нексусом в мозгу… они из неблагополучных семей, их матери – наркоманки. Так что широкую публику мы как-нибудь вразумим, не переживайте.

Убить?! Убить детей?!! Несмотря на повышенный уровень серотонина и дофамина в крови, Хольцману показалось, что его ударили под дых.

– Я не стану убивать детей, – отрезал Стоктон.

– По закону они даже не люди, – сказал Барнс.

– Мне все равно, Барнс, они дети! Разве они сами выбрали такую участь? Ради безопасности американского народа я готов посадить их в лагеря и держать там до тех пор, пока не изобретут лекарство. Но выносить им смертный приговор я не стану.

Барнс не унимался:

– Президент Джеймсон подверг эвтаназии клонов Арийского восстания.

– Барнс! – рявкнул Стоктон.

Воцарилась тишина. И тут Хольцман услышал собственный голос:

– Зачем? Зачем держать их в заключении или пытаться излечить? Почему нельзя просто принять их в общество?

И Стоктон, и Барнс в ужасе уставились на него.

Первым заговорил Барнс:

– Мартин, ну что вы такое…

Стоктон поднял руку.

– Пусть договорит, – перебил он Барнса. – Продолжайте, мистер Хольцман.

Что я делаю?! в ужасе подумал Хольцман.

То, что должен, ответил внутренний голос.

– Господин президент, эти дети… Они – наше будущее, сэр. Они будут умнее, будут лучше понимать друг друга. И эта технология… она необязательно должна нести хаос и разлад. Она может подарить удивительное будущее нашим детям, внукам…

Стоктон ответил совсем не так, как ожидал Хольцман. Он не огрызнулся, не закричал, не забарабанил пальцами. Не рассердился. Вид у него был скорее растерянный.

– Доктор Хольцман, вы сами сказали: о долгосрочных перспективах говорить пока рано. И дети, которые получили нексус в утробе матери, намного превосходят остальных в умственном развитии. А о родителях, которые не хотят рисковать здоровьем детей и испытывать на них новый наркотик, вы подумали? Исходя из ваших слов, нормальные человеческие дети в подметки не годятся этим детям. Дети с нексусом будут строить блестящую карьеру, зарабатывать огромные деньги – а обычные останутся ни с чем. Это вас не беспокоит?

Хольцман на минуту прикрыл глаза. Конечно, слова президента не лишены смысла. Не каждый родитель захочет давать нексус своему ребенку. И им не понравится, что их дети отстают в развитии от детей с нексусом.

Отрицать это было бессмысленно. И Хольцман заговорил от всего сердца:

– Господин президент, вы когда-нибудь слышали по дилемму неандертальцев?

Стоктон помотал головой:

– Нет.

– Про нее рассказывают на курсе «Этические проблемы возникающих технологий».

– Мартин, – вмешался Барнс, – ну какой смысл сейчас…

Стоктон вновь оборвал Барнса:

– Продолжайте, доктор Хольцман. Наши предки превзошли неандертальцев, мы стали причиной их полного вымирания, так?

Хольцман кивнул:

– Да, господин президент. Куда бы ни ступала нога современного человека, неандертальцы там рано или поздно вымирали. Группы даже смешивались, но современные люди были попросту умнее и быстрее, они лучше соображали, лучше общались между собой и изобретали новое. Их инструменты были эффективнее, поэтому им проще давались охота и собирательство. Неандертальцы не могли за ними угнаться.

Стоктон кивнул:

– Да. Вот именно. Нам грозит участь неандертальцев! Поэтому мы должны задушить эту угрозу на корню, пока сами не оказались на грани вымирания.

Хольцман всплеснул руками и в мольбе протянул их к президенту:

– Господин президент! Но ведь если бы неандертальцам удалось задушить угрозу на корню, нас бы с вами не было! Ни Белого дома, ни Соединенных Штатов Америки. Наука, искусство и культура не получили бы такого развития. В этом и заключается дилемма, господин президент. Допустим, вы неандерталец и можете остановить появление на свет современных людей, не дать им распространиться по земному шару. Да, тем самым вы продлите существование своего вида, однако мир от этого станет хуже!