Сергей Кусков - Золотая планета

— Но королева…

— Ничего не сможет сделать, — покачала она головой. — Клятва обоюдна.

Помолчали.

— Красивая погоня и взрывы машин, как апофеоз, на самом деле значат не много, Хуан, — закончила она этот виток объяснений. — Ежедневно в Альфе взрываются десятки машин. Ну, не десятки, но бывает. Разборки между эскадронами, например, или еще какая-нибудь криминальная хрень. Но это было начало, демонстрация намерений. И люди, непрерывно следящие за корпусом телохранителей, а таких людей на планете много, поверь, сделали нужные выводы.

Но это лирика, которая не должна тебя касаться. — Она вздохнула. — Во всяком случае, в настоящее время. Что же будет потом — будет потом.

Дальнейшее ты знаешь. Тебя передали Кампосу, замаскировав передачу под «случайность». Тут снова сбой, и сбой самый существенный. Кампос-то понял намеки, и после взрывов машин мы не ждали накладок с его стороны. Но вот как вычислил ты?

Она повернула голову и впервые улыбнулась. Заинтересованно. Искренне.

Я вымученно вздохнул и покачал головой.

— По глазам. Все было правильно, кроме твоего взгляда. Не такой он должен быть у загнанного в угол человека.

— Прокол, да, — согласилась она. — Не рассчитала. Планировалось, что ты узнаешь все лишь после, вот сейчас, в данный момент. Теперь же… — Вновь тяжелый вздох. — Слава богу, хоть финальный обмен прошел без сучка! Хоть за это спасибо!

Здесь я не мог с нею не согласиться.

— Скажи, зачем вам это все было надо? Что во мне такого, что вы так за меня зацепились? — задал я то, что давно мучило. Теперь, когда все встало на свои места, это был Самый Главный Вопрос.

Она пожала плечами.

— Да ничего, в общем.

Я выжидательно молчал.

Она сдалась, но начала издалека:

— Ты знаешь, для чего Антонио Второй создал корпус?

Я отрицательно покачал головой.

— Игрушка? Игрушка для императора?

— Не совсем. — Она закусила губу. — Это верно, но лишь в какой-то степени. Эта игрушка была… Не совсем игрушкой в его руках. Во всяком случае, тогда так о корпусе никто не думал, для всех это был серьезный инструмент в руках серьезного человека.

Понимаешь, любил силу, — продолжила она, вновь добавляя эмоций в голос. — Это был сильный человек, суровый, во всех своих делах. Слабых он топтал, с другими сильными находил общий язык, и остался в истории, как великий император.

А еще он обожал красоту. Не только женскую: что он бабник — вторично, все мужики бабники. Он был эстетом сам по себе, во всем!

А теперь представь его детище, императорский корпус телохранителей? — Она расплылась в улыбке.

Я усмехнулся:

— Сила и красота. Красота и сила. Да уж, гремучая смесь!

— Он даже не спал со своими девочками! — усмехнулась Катарина. — В это трудно поверить, но это так. Они были для него неприкосновенны, вопреки всему, что говорят сейчас. Он наслаждался ими, боготворил. А они были вокруг него, грозные и красивые, и никто не смел сказать, что это несерьезно, и что это «бабий батальон». Теперь понимаешь, что нужно нам?

— Нет.

— У нас достаточно красоты. В наше время, на нашей планете, в нашем корпусе. Но нам нужна сила. Без нее мы — сборище кукол, берущих на себя слишком много. Нам нужна сила, нам нужна репутация. Нам нужны мальчики. И если дело с тобой выгорит… Кто знает, что будет с корпусом дальше?

Вот так, прямо в лоб, такие вещи? Зашибись!

— И после всего, что вы натворили, ты думаешь, что я пойду у вас на поводу? — я хрипло, через силу, рассмеялся.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, я так не думаю. Но давай сформулируем ситуацию немного иначе и вспомним кое-что из прошлого?

Я согласно пожал плечами.

— Давай попробуем.

— Пятая дорожка, «полоса смерти», — начала она. — Обрывающаяся и падающая девочка. Безразличие инструкторов к ней. Помнишь?

— Такое можно забыть?

— Это я подстроила ту ситуацию. Я задалась целью вышвырнуть тебя оттуда, и я сделала все возможное, чтобы осуществить это. Девочка упала сама, да, но вышвырнула тебя я, Хуанито! Все, что там произошло, весь тот день, от начала до конца — моя постановка, мои заготовки, которые в неожиданный момент сработали. Я считала, что так будет лучше, но…

— Но?

Вздох.

— Но я не имела права так поступать. Ты взбешен, ты разозлен, обижен. Считаешь нас человеконенавистническими суками, видишь нас с одной, негативной стороны. Но это не вся правда.

Вся правда — что мы монолит, который всегда стоит за своих. У нас жестокие порядки, мы те еще стервы, но мы никогда, НИКОГДА не станем животными, которыми ты нас считаешь.

Оглянись на мир вокруг. Мир жесток. Ты поступил правильно, отказавшись с нами сотрудничать, как человек я тебя понимаю и поддерживаю. Но только как Катарина де ла Фуэнте. А как Ласточка, кадровый офицер службы вербовки, я тебя спрашиваю: «А что было бы, если бы Кампос-младший узнал о вашем разговоре с хефе из других источников? Тогда, когда нас не было бы с тобой рядом? Что бы произошло потом»?

Ты хочешь барахтаться в мире, и ты будешь барахтаться. И у тебя будет получаться. Но потом, когда начнешь переходить улицу, тебя собьет какое-нибудь дерьмо при больших деньгах, и если выживешь, дело повесят на тебя. Тебя же обвинят во всем, и доказать ты ничего не сможешь.

А потом вечером твоя дочь будет возвращаться со школы, и еще один подобный хмырь, или даже группа их, поймает и изнасилует ее. А потом отпустит — и ты вновь ничего не сделаешь. Они и отпустят-то ее потому, что ЗНАЮТ о своей безнаказанности и твоем бесправии!

Это только два примера. Хочешь, я буду перечислять их до бесконечности?

Бизнес. Работа. Карьера. Что будут стоить твои потуги, если в любой момент ты можешь попасть в ситуацию, когда гнида вроде Бенито Кампоса раздавит тебя? Тебя, твою семью и близких, твоих детей? А ты будешь неспособен ответить, неспособен дать сдачи? Какими словами будешь ругать себя, и проклинать, проклинать, проклинать…

Да чего далеко ходить, достаточно вспомнить лишь одного знакомого мне парня, гулявшего по центру с подружкой, и банду гопоты, которая решила отчего-то, что об эту парочку можно как минимум почесать кулаки…

Она смотрела вперед и вдаль, но прекрасно видела, как меня повело. Я сжал кулаки и принялся судорожно вдыхать и выдыхать воздух, борясь с приступом. Меня трясло, я был на грани… Она же, насмехаясь, била и била дальше, прицельными, прямо в яблочко:

— А что, если бы на ее месте была другая девушка? Самая обычная, с твоего же района? Догадываешься? Конечно, догадываешься! Не раз об этом думал! А на их месте, в свою очередь, могли оказаться другие гопники, не обязательно знакомые тебе. Например, подвыпившие camarrado из какого-нибудь эскадрона. Что б ты делал потом, Хуан?