Сергей Кусков - Золотая планета

Я картинно прошелся и снова сел на стул перед ней.

— А чем же наша маленькая богиня занимается? — Скривил хитрую улыбку, вновь оглядел ангелочков и перешел почти на шепот. Ты не знаешь? А я скажу. Всем скажу!

— Она ИГРАЕТ! — воскликнул я. Шепотом, но на всю сцену. — Она — друид лесных эльфов в "Тайнах волшебного леса", "Лесная королева"!

Я преклонил колено, демонстративно склонив голову.

— Приветствую тебя, твое лесное величество! Надеюсь, придя к власти вместо матери, ты будешь править нами, недостойными, так же мудро и справедливо, как правишь своим лесным царством сейчас!

Я не рисковал. Дело в том, что в "Тайны" в корпусе играет много народу. После мальчиков, тряпок и косметики это одна из самых распространенных тем для обсуждения в игровой. И такая вещь, как позывной нашей любимой наследницы престола, среди данной публики ни для кого не секрет (тем более, что многие общаются с нею в игровом мире лично). Кстати, не секрет для корпуса не значит, что в эту тайну посвящено так уж много народу — подавляющее большинство геймеров планеты понятия не имеет, кто это такая, несмотря на то, что она входит в топ-десятку незнамо сколько времени.

Я вскочил, и вновь не давая ей сказать и слова, закричал:

— Так за что мне любить королевскую власть, ваше высочество? За то, что я совершенно точно знаю, что после нынешней королевы, пусть и не особо одаренной, но честно нас любящей, к власти придет бездарность? И слава богу, если это будет друид эльфов, а не чудо в перьях с неизвестными, но явно не положительными характеристиками, которое будет презирать меня и весь мой народ? Мне рассыпаться судьбе в любезностях, что фортуна посылает нам таких кандидатов в правители, или же честно выйти на площадь, заявив, что вот где видал такую будущую королеву? — поднес я ладонь к горлу.

— Я не боюсь тебя! — зыркнул я на нее. — И никогда не боялся! И не буду! И более того, я тебя презираю! И буду презирать до тех пор, пока ты будешь маленькой богиней и "лесной королевой"!

Если же хочешь, чтоб тебя любили, или хотя бы уважали — советую пересмотреть свое мировоззрение и хотя бы попытаться сделать что-то серьезное, достойное ее высочества инфанты, а не лесного друида!

Замолчал, сел. Она же пыхтела, пыхтела… И вдруг воскликнула:

— Да ты!.. Да ты!.. Да кто ты такой, чтобы я?!..

Она сорвалась с места, намереваясь напрыгнуть на меня, и у нее получилось — расстояние между нашими стульями я оставил так себе. Однако, завалиться на меня ей не дали — серая тень тут же сбила ее в сторону, вторая же подхватила и оттащила подальше. После чего они обе ее блокировали, а еще две их напарницы встали на подхвате.

— Да ты!.. Да я!.. — Фрейя повисла у них на руках, и вдруг ее глаза начали влажнеть, а по щекам течь маленькие капли.

— Отпустите, я не буду больше! — произнесла она твердым голосом, прекратив дергаться. Девочки бросили беглый взгляд на кивнувшую Оливию и исполнили просьбу.

— Ты хам! — вновь бросила она мне. Яд из нее сочился, но это был не тот разъедающий все яд вставшей на след уверенной в себе гарпии. Сейчас передо мной стояла обиженная девчонка, не знающая, что сказать в свое оправдание, чтоб это звучало "по-взрослому", но понимающая, что сказать что-то надо. — Неуч и хам, который ничего не понимает, но считает себя вправе оскорблять других! Оскорблять членов королевской семьи только за то, что они члены королевской семьи! Сам-то ты кто такой, чтоб судить? Кто дал тебе такое право?

Может у нее и получилось бы воспользоваться извечным женским приемом под названием "отвод стрелок или дискредитация источника информации", но тут подоспела кавалерия, поставив окончательную точку в инциденте.

— Девочка моя, а разве этот парень сказал хоть слово неправды?

Дон Бернардо улыбался. Глаза его напоминали грозовую тучу, но я чувствовал, что за нею он изо всех сил пытался спрятать улыбку. Само собой, не будь второй фазы, досталось бы на орехи мне, а не ей, но в данный момент он решил, что можно отдать приз в состязании в мои руки.

— Да, этот мальчик крайне невежлив, — продолжил он и бросил уничтожающий взгляд на меня. — Однако сказанное им — чистая правда, и, кажется, эта правда не раз обсуждалась нами в узком семейном кругу. А если ты думала, что подданные королевства — глупые люди, которых легко обмануть, то сегодня должна была убедиться, что это совсем не так.

Кажется, моя маленькая богиня была готова провалиться сквозь землю. Такого сокрушительного удара в спину со стороны крестного матери не ожидала.

— Этот мальчик виновен в том, что груб, — подвел итог старик. — Груб и невоспитан. И некоторые его слова недостойны истинного кабальеро. Однако это лишь форма протеста, по сути же он прав. И самое прискорбное, что ты не хочешь понимать, таких, как он — миллионы.

Он подошел к ней, слегка приобнял. Но ее высочество гневно сдернула руку. Попыталась что-то ответить, но не смогла.

— А если считаешь, что и я не прав, — усмехнулся тогда старик ей в глаза, — тебе стоит походить по городу под личиной и самой поспрашивать, что и как о тебе думают люди.

По щекам ее высочества потекли ручьи, сама она, всхлипнув, развернулась и опрометью бросилась прочь, дабы не разреветься при нас. Да, дон Бернардо! Вы жестокий человек!

"Жестокий, но справедливый! — заметил внутренний голос. — И если он воспитывает так фактически внучку…"

Впрочем, выводы из произошедшего сделаю позже. Пока же я просто стоял, потирая ушибленный в падении со стулом затылок и смотрел, чем все это завершится.

А завершилось все коротким, но лаконичным взглядом на меня в упор.

— Хуан, не бери на себя слишком много, — предупреждающе блеснули глаза старика. После чего он развернулся и ушел, оставив нас переваривать случившееся.

— …Ну ты даешь! — ошарашено покачал головой Карен, первым отошедший от шока.

— Стараюсь, — вяло махнул рукой я. — Кто она такая, чтобы я перед ней пресмыкался?

Из груди моей вырвался тяжелый вздох. Кажется, на сегодня хватит, и я протянул им руку для пожатия.

— Ладно, пацаны! Что-то устал я сегодня! Давайте до следующего раза?!..

Царящее вокруг молчание меня радовало. Если бы делал что-то не так, что не вписывалось бы в канву плана сеньоров сценаристов, меня бы жестко осадили. То есть, какие бы вещи я ни говорил, какие бы обидные аргументы ни приводил, пока результаты моих действий ведут к прогрессу задуманного ими, мне простится абсолютно все — любое слово, любой поступок.

Нет, не думайте, я не впал от осознания этого в эйфорию. Какая может быть эйфория, если я по сути бегу по острию лезвия? Малейший оступ, малейшее спотыкание, и полечу в бездну. И те, кто до поры до времени мне все прощают, меня же и похоронят. Это игра с очень высокими ставками, истинных вершин которых я не понимаю — не дорос еще до таких масштабов. Ибо речь тут идет о будущем всего государства. Но черт возьми, мне такая игра нравилась, ой-ой-ой, как нравилась!