Сергей Кусков - Золотая планета

— А мне кажется, такими вопросами должна заниматься не наследная принцесса, — покачал я головой, — а третье управление. И по моим сведениям оно ими и занимается…

— Эти парни — часть третьего управления, — пояснила она, и в глазах ее промелькнула хитринка. — Хуан, ты взрослый мальчик и должен понимать, что мама не может абсолютно доверять никому, даже третьему управлению. А мне — может.

Все ясно. Я про себя вновь хмыкнул. Еще одно подразделение императорской гвардии на службе ЛИЧНО клана Веласкес. А ее высочество — консультант. И не придерешься!

— Так что я работаю, — закончила она. — Пусть это не совсем то, что делала моя мать на моем месте, и я бы даже сказала, совсем не то… — Она гордо вскинула мордашку. — …Но я делаю то, что могу, как и она делала то, что может.

Помолчала.

— Да, со временем я буду втягиваться, брать на себя больше. И планировала заниматься этим давно — Бени может подтвердить, — кивок в сторону двери. — Просто…

— …Просто ПОКА я занимаюсь только этим, — выделила она слово "пока".

Я долго думал, затем пожал плечами.

— Зачем ты говоришь это мне? Я — никто, да еще республиканец.

Она искрометно улыбнулась, аж прямо расцвела.

— Ты не такой, как большинство, и особенно не такой, как большинство республиканцев. Ты умный. Да, пытаешься судить, но судишь объективно, без догм и предвзятостей, а это большая редкость!

— Допустим, — согласился я. — Но это не значит, что ты должна передо мной отчитываться.

— А я не отчитываюсь. — Она покачала головой. — Знаешь, мама с детства мне вдалбливала учиться ценить людей. Оценивать их реальные способности и ценить. Всех, даже врагов. После чего пытаться ставить их себе на службу.

Да, пока ты мой враг, — она выдавила ослепительную улыбку. — Но я надеюсь, пока…

— Надеешься меня завербовать?

Она пожала плечами.

— Когда-нибудь — возможно. Сейчас ты изменишь мнение обо мне. После — о моей семье. А потом уже будем говорить о вербовке.

— Или не будем? — улыбнулся я.

— Все может быть! — парировала она. — Время покажет. Пока же просто хочу, чтобы ты знал, где именно и в чем заблуждаешься, когда говоришь обо мне. Мир не так прост, как кажется, когда изучаешь его через информационные "сливы" в сетях. Поверь, я знаю, что такое "сливы", сама организовывала некоторые. Так что до встречи, Хуан! Еще увидимся!

Она встала, и, виляя бедрами, направилась к двери.

— А если я все-таки откажусь? — бросил я ей в спину, прилагая все возможные усилия для сдерживания ликования. — Ты примешь меры, чтобы меня посадили в тюрьму? Из которой можно будет меня вытащить и поставить на службу, как твоих взломщиков?

Возле самого выхода маленькая богиня обернулась.

— Подумаем. Пока же я буду за тобой присматривать, Хуан Шимановский!..

И вышла.

Я же как раскрыл рот, так и сидел, пока не пришел преподаватель вокала, не растормошивший и не выведший меня из состояния ступора.

Итак, у меня получилось — девочку заинтересовал. А там, как говорят, от ненависти до любви один шаг. В нашем случае речь об интересе, но разница небольшая — вслед за фразой: "Ой, какой смелый мальчик!.." — запросто могут последовать как оголтелая ненависть, так и откровенная симпатия, переходящая в нечто большое и светлое.

"А от большого и светлого, Шимановский, один шаг до постели. Причем, учитывая характер и привычку ее высочества брать все, что захочется, очень-очень маленький шажочек…"

Я скривился, но внутренний голос в чем-то был прав: для сильной девочки "попробовать на вкус" сильного же мальчика… Деликатес! Отношения же с Себастьяном, судя по реакции самого Себастьяна, у нее далеко не безоблачны и не стоят того, чтобы отказываться ради них от мелких житейских… Деликатесов.

Впрочем, в моем случае это нежелательный сценарий. В отличие от обычного мальчика-с-улицы, мне нельзя потакать подобному стремлению ее высочества. Потому, как удержать ее после этого будет невозможно. Связь с Себастьяном своеобразна, но это связь, а не разовое приключение.

Обо всех этих сложных вещах я думал и во время занятий, и после, распеваясь с ребятами. Причем, если с преподавателями мне было хоть и трудно, но интересно, то прогон материала вылился в сплошную пытку. Крепился, держался — не хотелось парней подставлять, но шила в мешке не утаишь.

— Так, стоп! — поднял руки Карен. Музыка смолкла, в аудитории повисла тишина. — Ванюш, что случилось?

Я задумчиво покачал головой. Номер не прошел.

— Ничего. А что не так?

— Да все не так, — нахмурился он. — Играешь хреново. Поешь на автопилоте. В облаках летаешь. Давай, соберись!

Я тяжело вздохнул, отгоняя наваждение в виде образа радужной девочки…

…Девочка. Она, конечно, виновата, внесла в мое состояние свои пять центаво (а то и все пятьдесят пять). Но в отсутствии интереса к творчеству "Алых парусов" виновата не она. Ибо будь мне близко то, что делают ребята, я зарылся бы в их проект с головой. И на такие мелочи, как короткие юбки и цветные волосы некоторых представительниц прекрасной половины человечества, плевал бы с марсианского Олимпа.

То есть, все-таки стоит рискнуть и попробовать предложить то, что пришло в голову в метро. Да, революционный проект, и, возможно, меня пошлют…

…Ну, и пусть. Я не буду заниматься тем, что не воспринимаю как свое. В таких вещах лучше не наступать на горло.

— Парни, разговор есть, — тяжелым голосом начал я. Они что-то почувствовали или прочли по лицу — нахмурились. Хан и Карен отложили инструменты, Фудзи крутанул между пальцев палочки и откинулся на спинку сидушки ударной установки.

— Слушаем! — ответил за всех Карен, как главный.

— Только выслушайте до конца, — попросил я. — Пожалуйста, это важно.

Они друг с другом переглянулись, но согласно кивнули.

— Понимаете, критиковать кого-то может любой, — продолжил я. — Для этого много ума не надо. Гораздо сложнее внести конструкт, предложить выход вместо того, что не нравится.

— То есть, тебе наши песни не нравятся, — сделал вывод Хан, отводя глаза. Понимаю, самому было бы нерадостно слышать такое.

— Я же говорю, сказать "не нравится" легко! — воскликнул я. — Заявить: "Не-е, ребята, у вас отстой! Пойду-ка я отсюда!"

— Вы хорошие парни, — продолжил я с энергией. — Мне бы не хотелось вас обижать, потому прежде, чем фыркнуть, я попытался такой конструкт придумать.

— И придумал?

— Да. Понравится вам, нет — но я честно пытался.

Из груди вырвался тяжелый вздох. Мысли же, разрозненно витавшие по просторам черепной коробки, сделали попытку собраться.

— Начнем с того, почему мне не нравятся ваши вещи. Они не плохие, и на них найдется свой слушатель, но… Играть и петь такое я не смогу.