Сергей Кусков - Золотая планета

Точно, лампочка сразу же загорелась зеленым, замок щелкнул. Хелена даже не переспросила. Пользуясь этим, я схватил Беатрис за руку и вломился внутрь, толкнув дверь за собой.

Перед нами стояла Хелена… С полностью спущенным верхом своего роскошного концертного платья на кринолине.

— Ты? — взвизгнула она, испугавшись, закрывая грудь сложенными локтями. — Что ты себе позволяешь? Я не одета!

Я демонстративно равнодушно ее оглядел, затем выдал:

— Хелена, во-первых, чего у тебя есть такого, что я раньше не видел? А во-вторых, артист пола не имеет!

Первый аргумент вряд ли бы на нее подействовал, но второй, сплагиаченный мною у самой ее высочества, немного отрезвил.

— И как это понимать? — произнесла она грозно, но уже без истерики.

Я кивнул на спутницу.

— Вот. Девочка фанатеет от тебя. Просит автограф. Ты ж не откажешь в автографе своей поклоннице?

Ее лицо запылало.

— Учитывая, что поклонницу привел ты, нагло вломившись…

— Ну, вломился-то я! — беззаботным тоном перебил я тираду. — Я ж не твой фанат, мне можно. А это — она!..

Только тут, наконец, Хелена узрела животик своей "поклонницы". И лицо ее резко изменилось — на нем появились сопереживающие, и даже виноватые оттенки. Нет, беременной отказать она не могла, кем бы я ни был.

— Тебе, правда, нравится, как я пою? — произнесла она совершенно иным голосом.

Видя предыдущую сценку и заранее скукожившись, Беатрис недоуменно захлопала глазенками.

— Да. У меня все твои песни есть! И почти все концерты…

Дальше они перекинулись парой фраз, и начали разговор, приводить который нет смысла. Одна из них была довольна славой, что популярна и имеет таких вот простых и бесхитростных фанаток, другая — что попала в святая святых к кумиру. Плевать, что кумир из второго эшелона. В обычной жизни она не попала бы и сюда, а значит, надо пользоваться моментом.

— Короче, давай помогу, — произнес я, обрывая завязавшийся разговор. — Если ждешь Пако — то он застрял надолго. А я уже здесь и свободен.

Хелена смерила меня недовольным взглядом, но взвесив "за" и "против", смирилась.

— Ты всегда такой наглый? — Повернулась спиной. — Там внизу застежка. Сверху я осилила, до нее же не дотянусь — что-то заело. Наверное, ткань застряла. А мы уже всех отпустили.

Ну да, отпустили. Концерт-то окончен, платье не из тех, что без посторонней помощи не снимешь, а в остальном девочка не маленькая, сама справится. Впрочем, причины, по которой Мерелин осталась без помощников, меня не интересовали — я был уверен, там какая-то банальщина. Главное, я пригодился, и это отличное оправдание нашего посещения.

Мысленно отдав дань линиям ее тела, я рывком расстегнул искомую застежку, в которую, действительно, забилась ткань, после чего платье рухнуло на пол. Ах да, не сказал, в отличие от ее высочества, перед Мерелин стояла зеркальная стена, в которой я видел ее абсолютно всю. Поймав мой оценивающий взгляд, эта выдра опустила руки, покрутилась, демонстрируя, как красиво выглядит ее тело в одних кружевных трусиках, вылезла из платья и принялась надевать другое. Обычное, вечернее, в котором, видимо, пойдет на банкет. Банкет для своих, богоизбранных, меня туда не приглашали, но я и не собирался — что-то подсказывало, ее высочество тоже не будет там светиться.

Когда Хелена, наконец, оделась, повернулась, как ни в чем не бывало:

— Давайте! Есть на чем расписаться?

Расписаться на чем не было. Что я и сказал вслух, переглянувшись с ошалевшей от представления девушкой. Кумиры и небожители превращались для нее в обычных людей, могущих попозировать перед незнакомцами практически неглиже из глупого желания выпендриться. Но в этом я не видел ничего плохого — все мы люди, пусть всегда помнит это.

Вновь взгляд на животик Беатрис. Видно, не будь его, Хелена все-таки выставила бы нас за дверь.

— Ладно. Найдем. — Щелчок перед лицом, на которое тут же спустился вихрь козырька с главным меню. Палец проткнул горячую клавишу.

— Пако? В машине лежит несколько моих плакатов. Остались… Да, с того вечера. Попроси кого-нибудь принести мне один. Нет, сама не могу, я раздетая. — Кривая мина человека, выслушивающего нелестное о себе, но продолжающего настаивать. — Нет, срочно. Я сказала принеси! — ее голос налился сталью. — Прикажи кому-нибудь, пусть принесут!

— Все будет хорошо, — произнесла она, трепетно улыбнувшись девушке, отключаясь и смахивая козырек. — Сейчас будет.

Они вновь заговорили о чем-то своем, женском, начав с музыки и переместившись на недоступные нам для понимания темы. Попутно Хелена складывала и убирала свое шикарное платье. Беатрис все больше и больше раскрепощалась, еще полчаса — и почувствовала бы себя тут своей. Я не мешал, стоял тихо в сторонке, просто наблюдая за обеими. Но вдруг щелкнул замок и в гримерку ввалился Пако.

Судя по блеску в глазах, за день рождения школы он уже принял, но совсем недавно — только-только, и чуть-чуть.

— Это еще что такое? — нахмурился он, окинув нас глазами.

Я помахал рукой.

— Все нормально. Пришли сказать Хелене, что она молодец. Классно спела!

Пауза. Непонимающее молчание.

— А это ее поклонница, — пояснил я, указав на Тигренка.

Видно, Пако не хотелось разбираться и ругаться, ставить кого-то на место — его ждал банкет. Да и животик он, опытный ловелас, заметил сразу, и скис. Потому быстро сказал Хелене что-то о делах, протянул плакат и удалился, демонстрируя, что очень и очень торопится. Ну да, я как бы свой, без кавычек, теперь мне такое спускать можно. На "переодетость" же подопечной даже не обратил внимания.

— Держи! — Хелена размашисто расписалась жирным маркером на собственном плакате, хорошем, из качественного пластика, и приписала что-то от себя. Что-то душевное, ободряющее. И дорисовала сердечки.

Беатрис взяла его, свернула, и, как какую-то ценность, приложила к груди:

— Спасибо!

— Надеюсь, все у тебя будет хорошо! — заговорщицки прошептала Мерелин, подмигнув. После чего открыла дверь и подождала, пока мы выйдем. — Удачи вам!

— И тебе удачи!.. — пролепетала Беатрис в ответ.

Хелена встретилась со мной взглядом, но ни злости, ни презрения, ни каких-то ярких эмоций в нем не было. Так смотрят на хороших, но нагловатых надоедливых знакомых из своего круга общения, коллег по работе.

— Пока-пока! — и закрыла дверь.

— Пока! — успел помахать и я.

"М-да, Шимановский! С повышением!" — успел произнести мой бестелесный собеседник, когда из-за спины раздался голос:

— Чего это вы тут по чужим гримеркам шастаете?

Мы обернулись. Ее высочество. И две девочки, одна рядом, одна чуть поодаль. Стояли около поляризованного окна, наблюдая за тем, что происходит снаружи. Окно это выходило к фонтану во дворе, и посмотреть там было на что. Оставив Беатрис, прошептав, чтобы стояла здесь, я подошел к ним.