Андрей Посняков - Зов крови

– Прогори, поговори еще.

– Да ладно, братан, что нам из-за бабы ссориться? Не, я дело говорю! Какие гляделки у нее, а волосы? Ты у кого-нибудь из наших девок такие волосы видел? Вот и я не видел.

– Да уж, – ухмыльнувшись, согласно кивнул Кочан. – Таким козам только в кино сниматься.

– Вот мы из нее порноактрису и сделаем! А не сделаем – потом век жалеть буем, зуб даю!

– Достал ты со своим зубом!

– Ну, давай, заедем, глянем… Парень ее, ну, лох тот, механик, я видел – с обеда еще на рыбалку ушел, лепила – в город уехал. Одна она там, одна… лежит, скучает. А тут мы нарисуемся – вот увидишь, она даже и обрадуется!

– Ага… тебе обрадуешься.

– Ну, поехали, а? Вот, сколько уже у тебя девки не было?

Кочан хмыкнул и, сбавив скорость, свернул к станице.

– Уговорил, красноречивый.

– О! Наконец-то!

– Только вот машина у нас больно приметная.

– Так мы без машины, – Гриша азартно потер ладони. – Эх, как я ее разложу! Заявимся, зацепимся языками… дело сделаем, а потом… Она ведь нас не знает. Мало ли кто приходил? Иди, жалуйся. Аркадьич что всегда говорил – не пойман, не вор!

– Она-то да – нас не знает, – останавливаясь на тихой и безлюдной улочке, задумчиво произнес Кочан. – А вот тетка Глафира, грымза старая, – вполне. Из ФАПа, между прочим, весь двор видать.

– А зачем нам со двора-то входить? С другой стороны в барак в окошко влезем… там же где-нибудь красулю и примостим. Кричи – никто не услышит. Пустырь опять же! Кусты.

Кочан почесал за ухом и неожиданно улыбнулся:

– Ишь ты! А у тебя, Гриша, оказывается, котелок иногда варит.

– А то!

– Жаль только, что редко.

«Быки», они «быки» и есть, особых раздумий никто никогда от них и не требовал, и жили они всегда по одному принципу – «захотел – сделал», а дальше и трава не расти. А уж в данном конкретном-то случае деваха, можно сказать, сама в руки шла, без всякого риска. Чего бы и не попользоваться? Лохи они, что ли, случай такой упускать?

Сказано – сделано. Бросив джип под старым тополем, братки быстро пошли к пустырю, простиравшемуся сразу же за бараком. Пробрались, поцарапались о колючие кусты, однако даже не выругались – все тяготы переносили стойко, недаром говорят – охота пуще неволи. Денек жаркий выдался, безлюдный, да и так – по пустырю-то никто зря не шастал. Что там и делать-то?

Никем не замеченные, «бычки» подошли к бараку и, оторвав от дальнего заколоченного окна доски, поддели ножом раму.

Нахмурив кустистые брови, жрец Влекумер тяжело оперся о посох.

– Я ведь за тобой пришел, князь Радомир. Как сильно плохо стало – народ про меня и вспомнил, а как же!

– Что ты говоришь? – недоверчиво скривил губы Рад. – Зачем во сне-то являлся?

– Объяснить все хотел, – волхв, как показалось молодому человеку, злорадно ухмыльнулся. – В этом мире вы не жильцы, ни ты, ни супруга твоя. Ни тот… Ты знаешь, о ком я.

– И откуда ты все ведаешь? Влекумер горделиво расправил плечи:

– На то я и навий! Душа Радомира, древнего богатыря, в тебя, пришельца, вселилась… И ты сам Радомиром стал. А тот, которым ты был, он остался в этом мире.

– Туманно говоришь, волхв! – карие глаза Родиона вспыхнули гневом.

– Как уж могу, – потупился жрец. – Народ меня за тобой не от хорошей жизни послал. Гунны принесли черную смерть на нашу землю. Страшную смерть, князь. Люди гниют заживо, умирают. Целые селенья уже мертвы, и наши, и готские. Кто может – спасается в лесах, чужаков убивают, ибо от человека к человеку передается смерть лютая.

– Так-так, – присаживаясь на старый пень, задумчиво произнес Радомир. – И чем могу помочь я?

– Всем! – прищурил глаза навий. – Ты и твоя супруга. Когда-то вы принесли с собой венец бургундов, на который наложено страшное заклятье. Следом за венцом явилось и моровое поветрие. А вы – ушли, сгинули.

Молодой человек пожал плечами:

– И что же теперь?

– Вы должны исправить то, что натворили. Вернуть венец его последнему хозяину – мертвому повелителю гуннов! И тогда смерть уйдет.

– А если не уйдет, – Рад все равно не верил волхву. Да и кому верить-то – этому хитрому и себялюбивому проходимцу?

– Уйдет, – сверкнул темными глазами навий. – Я про то ведаю. Затем и пришел. В старых преданиях сказано – князь Радомир и супруга его смогут спасти всех. Тем более – вы здесь не жильцы… что, верно, уже почувствовали.

– Пусть так, – согласно кивнул молодой человек. – Но я пока не пойму – в чем твоя-то выгода?

– Меня отправили, пригрозив смертью, – нехотя признался волхв. – Выискали пристанище, хотели казнить – разорвать меж двух сосен. Думали – я во всем виноват. Пришлось им поведать все.

– Кому – им?

– Побратим твой – Истр… и многие… кто еще жив был.

– Хочешь сказать, они тебе поверили?

– На их глазах я ушел. Прихватил и жертву… дорожка-то сюда кровью человечьей мощена.

Рад зло сплюнул:

– А я вот, как-то без крови обошелся – «Победою». Значит, мы с Хильдой должны вернуться, я так понимаю?

– Должны, княже, – сверкнув глазами, твердо заверил жрец. – И в самое скорейшее время. День, другой… Больше и нет у вас – умрете.

– А ты, стало быть, здесь останешься?

– Здесь никто из нас не может. Умру и я, – Влекумер покрутил в руках посох. – Тебя я увидел, все сказал. Теперь уйду… Заклинание на переход помнишь?

– Да уж, не забыл.

– И про кровь не забудь, князь. Две жертвы на вас двоих нужно. Прощай. Может, там встретимся… хотя лучше б и не встречаться. Лесные урочища – мой дом, у тебя ж – иная дорога. Прощай.

Жрец повернулся и, проверяя посохом пусть, подошел к трясине… где и остановился в некой задумчивости. Посмотрев ему вслед, Родион направился к автомобилю. Двое любовников как раз закончили все свои делишки и теперь живенько одевались. Девчонка – раньше ее Рад на слетах не видел, а может, просто не помнил, молоденькая такая, белокурая, славная – как раз успела натянуть майку.

Парень же оказался знакомым – в ориентировании и на КТМе частенько соперничали – из Марий Эл, что ли? Нет, марийцев Рад всех очень хорошо знал… а вот этого… Из чувашской команды, что ли? Или – из Новгорода…

– Здорово, ребята, – подойдя, улыбнулся молодой человек. – Что, слет-то закончился уже?

– Да последний день, уезжаем завтра.

Молодежь, похоже, ничуть не смутилась, да и чего было смущаться-то? Девушка, на «Победу» кивнув, рассмеялась даже:

– Ваш аппарат? Не бойтесь, колеса мы вам не открутили.

– Да уж ладно. В лагерь сейчас?

– Я – в лагерь – дежурю нынче, – коротко кивнул юноша. – А Леночка в станицу, за хлебом. Не знаешь, хлеб-то там во сколько привозят?

– Привезли уже, думаю.

– Говорят, тут через болото дорожка короткая есть?

– Да есть.

– Ладно, пошли мы.

– Постойте! Валентиныч там как? Парень быстро обернулся? – Дядя Миша? Нормально. Уехали они вчера – в райцентр подались, там у них Радик с ногой.