Елена Горелик - Стальная роза

– Он не должен ничего заподозрить. Иначе всем нам будет плохо.

– Хм… – усмехнулась Яна. – Учить меня, как вести деловые переговоры, чтобы заказчик не почуял подвох, слава богу, не нужно.

– Клиент на этот раз будет сложный. Он почует ложь. Это один из его талантов.

– Заказчикам я тоже никогда не лгала. Всего лишь не всю правду говорила… Надеюсь, этот многогранный талант не умеет читать мысли?

– Не умеет… И слава богу. Иначе я бы не смогла вырваться.

Тихо зашуршала входная дверь. Мать и дочь замолкли и прильнули к щели. В вычурной, шелестящей дорогой тканью фигуре обе сразу же узнали Таофан. Где гуляла, что делала – неизвестно. Сама она не докладывала, а спрашивать с неё отчёт имел право только взрослый сын. Хотя Яна не отказалась бы немного позлоупотреблять правами хозяйки дома и учинить родственнице допрос… Судя по нервной, дёрганой походке, дела её шли не лучшим образом. От старика Лю Яна уже вызнала, что Таофан ходила на поклон к местному чиновнику. Стало быть, дела с наймом прислуги не заладились до такой степени, что пришлось обратиться к властям. Поскольку сейчас рабов в Бейши можно было купить лишь по случаю, да и те, мягко говоря, не всегда соответствовали требованиям, помощь чиновника была бы очень кстати. В дом без прислуги тоже можно было бы переехать, но почтенная вдова, выросшая в богатой купеческой семье, не умела готовить, а кулинарному искусству невестки не доверяла. Да и сама Сяолан не желала превращаться в служанку при свекрови. Поэтому, несмотря на недовольство Юншаня и уже явное нарушение сроков, отводимых на нахождение в гостях, семейство Чжоу продолжало обитать в доме семейства Ли.

– Опять ни с чем, – прошептала Яна, проследив за ней. – Сейчас начнётся…

– Может, хватит уже ей сестричку пилить? – так же шёпотом ответила Юэмэй.

– В самом деле… Думаю, пришло время для серьёзного разговора. Плод созрел.

Плод, судя по всему, не только созрел, но и малость перезрел.

Из-за двери доносился приглушённый, но от этого не менее раздражённый голос Таофан, клявшей всё на свете. Досталось и «этому захолустью», и «негодным чиновникам», на которых она всенепременно пожалуется, и «непочтительным простолюдинам», упорно не желавшим наниматься к ней в услужение, и сыну с невесткой, и пищащему младенцу. Злословием были обойдены лишь хозяева дома, и то только потому, что это было бы совсем уж вопиющим нарушением установлений. Суеверия насчёт неблагодарных гостей тоже бытовали, нарушать законы гостеприимства не рисковал ни один уважающий себя представитель торгового сословия. Но вскользь досталось и Юншаню с женой, как представителям сословия ремесленного, стоявшего в иерархии империи на одну маленькую ступеньку ниже купцов.

– Вы снова не наняли слуг, матушка. – Яна услышала негромкий, но твёрдый голос Ливэя. Он не спрашивал: констатировал факт. – До каких пор это будет продолжаться? Сколько ещё времени мы будем обременять достойных людей?

– Но что же мне делать, сынок? – сокрушалась Таофан. – Я пыталась нанимать сама и через посредника. Едва чернь узнаёт, что найм идёт от моего имени… Можно подумать, мы прокляты.

– Не могу судить, так ли это, матушка, но отныне наймом буду заниматься я…

– Сынок, ты же слаб ещё, куда тебе?

– …или моя жена, – Ливэй закончил недосказанную фразу. – Вам же следует отдохнуть, матушка. Нас постигло большое горе. Я желаю принести в храм дары в память об отце и хочу посоветоваться с вами насчёт этого. Но забота о доме и семье отныне лежит на мне.

– Сынок, как ты можешь! Ведь я же твоя мать! Я… Ты… Что сказал бы отец?!

– Что главой семьи должен быть мужчина. Не спорьте, матушка, я не хочу, чтобы вам сделалось дурно…

Яна на цыпочках, стараясь не шелестеть напольными циновками, тихонько вернулась на кухню. Юэмэй мышкой скользнула к ней.

– Кажется, вмешательство не требуется, – с усмешкой проговорила мать. – Если Ливэй до завтра не сдастся – всё, мамаша потеряла власть.

– Как много зависит от матери… – по-взрослому вздохнула малышка. – Моя прежняя мать… Если бы она была хоть вполовину такой, как ты, я бы не сделала тогда большую глупость и не выбрала дворец.

– Постой, разве император позволил тебе выбирать?

– Я ему очень понравилась, и он был незлым человеком. Он сказал: мол, выбор за тобой. А что такое императорский дворец для деревенской девчонки? Это красивые наряды, драгоценности, высокое положение, собственные слуги… И чем всё обернулось?.. Мать не сумела воспитать меня сильной духом, а я не старалась такой стать, пока не получила от судьбы по голове. Теперь буду умнее.

– Предпочтёшь хижину дворцу? – лукаво усмехнулась Яна.

– У жены кузнеца больше свободы, чем у императорской наложницы.

– Не суди по мне, – возразила мать. – Я тут исключение из правил – женщина-кузнец. Посмотри, как живут наши соседки, и решай, хочешь ты жить так же или нет.

– Но я хочу научиться у тебя… Ты же делаешь железные цветы, оружие. И я буду. Когда вырасту. Научи меня. Пожалуйста.

– Уверена, что потянешь?

– Я же твоя дочь.

– М-да. Упрямством ты, прямо скажем, в дедушку пошла… – усмешка Яны вышла кривоватой. – Учти, раньше десяти лет тебя никто к работе не подпустит.

– Я подожду.

– Работа тяжёлая.

– Я буду стараться.

– Хорошо хоть не обещаешь сразу всё выдержать.

Юэмэй, словно котёнок, потёрлась щекой о ладонь матери.

– Спасибо, мам…

Расчерченный полосками рамок прямоугольничек окна был уже совсем тёмным. Со двора доносились приглушённые голоса: Юншань и Фэнь заканчивали ладить петли на воротах уже при свете бумажных фонариков. Из комнаты, где обитало семейство Чжоу, не доносилось больше ни звука: видимо, отношения выяснены, и говорить больше не о чем. Дети давным-давно спали. И лишь из каморки слуг доносилось тихое монотонное пение: это Хян сидела за пряжей и убаюкивала песней собственную дочь – тихую и пугливую, как мышка, трёхлетнюю Сюинь, крайне редко показывавшуюся на людях… Ранняя осень на дворе, восход и закат делят день почти пополам. Вечера стали прохладными, а ночи – совсем холодными. Яна с дочерью растопили плиту и открыли заслонку, отводившую горячий воздух в кан, отапливавший дом. На шум из каморки высунулась кореянка и, всплеснув руками, с причитаниями бросилась разогревать незатейливый ужин для своего супруга. Переглянувшись с дочкой, Яна придвинула поближе горшочек с мясными пирожками и поставила его греться на пару… Жизнь шла своим чередом. Всё было как прежде.

Почти.

После тщательно откондиционированного воздуха офисов и насквозь продымлённых улиц многомиллионных городов здесь дышалось непередаваемо легко. Сухой степной ветер колыхал ковёр жёлтой – осень ведь – травы и нёс запахи… Упоительные, пряные запахи. Такие невозможно воспроизвести никакими ароматизаторами.