Елена Горелик - Стальная роза

– Это были твои упущения! – взвилась жена. – Кто же виноват, что ни в одном из мест твоей службы не находилось нам ровни? Мог бы и похлопотать, а твой дядя мог бы и расстараться!

– Нужно уметь достойно жить в любом окружении! – окончательно разъярился сотник. – В любом! Да, твоя мать – очень знатного рода, но тебе никогда не давала покоя мысль, что твой отец – всего лишь купец, внезапно разбогатевший на поставках ко двору хуанди! Ты и ведёшь себя, как… как вздорная купчиха!

– Кто? Я?!! – жена задохнулась от ярости. – Да моя мать… она происходит по прямой линии от первого императора Суй! Да я знатнее самой императрицы – дочери купца и моей дальней родственницы из боковой ветви семьи Ян! Да ты… Как ты смеешь так оскорблять меня, младший сын обнищавшего гуна?!

В первый миг сотник Цзян собирался ответить жёнушке, что знатность, как выясняется – не залог достойного поведения. А во второй – осознал, что именно ляпнула эта дура.

«Да я знатнее самой императрицы!..»

Видимо, эта мысль не первый год прочно сидела в её красивой головке, но только сейчас, в пылу ссоры, была высказана вслух. Так вот почему… Но не это самое страшное. Жена могла сколько угодно интриговать против других женщин, оскорблять их своим недостойным поведением, теряя лицо и позоря семью, но это уже не просто выходка. Это – прямое оскорбление императрицы, носящей титул хуанди! Если идиотка хоть раз, хоть кому-нибудь, это сболтнёт, тут уже не ссылкой в пограничную крепостицу пахнет. За подобное преступление ответит вся семья! И дура, чей язык не отсох, выговаривая такие вещи. И муж дуры – за то, что не уследил за собственной женой. И даже её родители – за то, что дуру родили и не дали надлежащего воспитания. А дочерям этой дуры предстоит нищая беспросветная жизнь в какой-нибудь отдалённой дыре, без малейшей надежды выйти замуж. Если, конечно, их вообще пощадят.

– Замолчи! – он понизил голос, но ярость и страх, охватившие его, всё равно прорвались, заставив жену вздрогнуть. – Замолчи, дура! Ты хоть соображаешь, что несёшь? Хочешь беду на наш дом накликать?.. Если ты, тварь пустоголовая, ещё хоть раз кому-нибудь ляпнешь о своей знатности, я же тебя сам своей рукой удавлю! Себя не жалко, хоть бы детей пожалела!

– А что я такого сказала? Ведь это же правда!

Дело оказалось хуже, чем он думал…

– Правда? – взъярился он, ударив её наотмашь. – Единственная правда в этом доме – моя воля! Ясно тебе? Ясно?!!

За всю совместную жизнь он всего лишь дал жене пару пощёчин. Но сейчас, трясясь от злобы и страха, лупил её, как провинившуюся рабыню… Он-то всегда думал, что доставшаяся ему в жёны дамочка хотя бы отдаёт себе отчёт, что делает. Как выяснилось – нет. Она даже не понимает, что можно говорить, а чего нельзя. Так стоит ли ей дальше жить? Помнится, смутная мысль стравить её с женой мастера Ли, несмотря на всю фантастичность, всё-таки мелькала. Но и попросту забить жену насмерть, воспользовавшись своим правом, было нельзя. Несмываемое пятно на нём, на дочерях. Развестись с ней? Раньше это было невозможно из-за влияния её отца. Сейчас – только выгони её с разводным письмом, тут же начнёт трепать языком направо и налево… Нет. Действовать нужно тоньше. Намного тоньше, чем привыкла знать из числа тоба. По-ханьски.

Пинком отшвырнув воющую от ужаса женщину в угол, сотник едва заставил себя остановиться. Причиной тому был вовсе не измочаленный вид жёнушки, а трезвый расчёт.

Он даст ей шанс одуматься. Самый последний. Всё же, какова бы она ни была, в первую очередь нужно подумать о будущем дочерей.

– Из этой комнаты без моего дозволения – ни шагу! – отрывисто приказал он, переводя дух. – Эй, кто там? – это уже в коридор. – Всем передать мой приказ: не выполнять ни единого распоряжения моей жены! И все вон из её покоев!

За дверью зашуршали шаги. Слуги привыкли, что в доме распоряжается госпожа, а господин командует своими солдатами, но сейчас хозяйка прогневала супруга и сурово наказана. Стоит ли дразнить тигра, нарушая приказ господина? Верно, не стоит.

– Ты всё поняла? – сотник снова пнул рыдающую жену. – Я задал вопрос!

– Господин, чем я вам не угодила? – выла женщина, мгновенно забыв про фамильярное «ты» и «младшего сына нищего гуна». – Я всего лишь хотела, чтобы все уважали моё высокое происхождение… кровь императоров…

«О Небо…»

Только сейчас до сотника дошло, что он многие годы жил рядом с одержимой. Что все её поступки были следствием душевной болезни, которая от отсутствия должного отпора зашла слишком далеко. Даже сейчас, избитая, в крови и соплях, она не раскаивается. В её взгляде не было и намёка на осознание вины. Зато была плохо скрываемая злоба и обещание мести.

«Это моя вина. Надо было с самого начала отлупить её как следует. Сейчас – поздно».

– Ты не выйдешь отсюда, пока я не услышу от тебя слова раскаяния, – решение принято, отступать некуда. – Ты поняла? Пока я не услышу от тебя правильные слова, будешь сидеть здесь и питаться просяной кашей. Всё!

Вслед ему понеслась новая порция рыданий и причитаний.

Она не воспользовалась своим шансом.

Решение принято.

– Запрещаю всем – слышали? всем! – разговаривать с моей женой! – его приказ громом раскатился по дому. – Кто нарушит, получит шестьдесят ударов толстыми палками!

Что ж, унижений вполне достаточно, чтобы уязвить её болезненную гордость. Это хорошо.

Кажется, в его комнате ещё стоит нераспечатанный кувшинчик персидского красного вина. Сейчас не помешает выпить пару чашечек этого небесного напитка, успокоиться…

…А на рассвете весь дом был разбужен истошным визгом одной из служанок, назначенной прибираться на господской половине.

Ещё бы ей не визжать, если госпожа с опухшим и посиневшим от вчерашних побоев лицом висела на собственном шёлковом поясе – аккурат напротив двери комнаты супруга. У её ног лежала опрокинутая набок маленькая скамеечка.

Нет в Поднебесной худшего оскорбления вышестоящему, чем… повеситься на его воротах. Или у двери, разница невелика.

– Вы слышали? Жена сотника повесилась!

– Как – повесилась?

– На собственном поясе. Он её за что-то побил, а она в отместку повесилась на его дверях.

– Ой, какой позор…

– Вот ведьма… И тут не удержалась, напакостила напоследок…

– Как же теперь сотнику жить с таким позором?

– Жена-ведьма – тоже позор.

– Ох, не видать нашему сотнику повышения, попомни мои слова. Теперь хоть из шкуры он выскочи, всё равно не видать…

– А я думаю, сотнику повезло. Уж лучше без повышения и в захолустье, чем всю жизнь с чёрной колдуньей.

– Каково ему будет перед начальством оправдываться теперь… Ведьма – не ведьма, а дознанию всё равно быть.