Елена Горелик - Стальная роза

Время сейчас тревожное, и старшие взялись проводить младших до их калиток, хоть и идти здесь было всего ничего. У Вани старшего брата не было, потому его провожали Бин и Ляо Хэ, сын тёти Чунпин.

– Насчёт поглядывать вокруг это ты дельно помыслил, – сказал Бин уже у самой калитки, когда Хэ спровадили домой. – Сам придумал?

– Мать надоумила, – честно признался Ваня.

– Дружку своему степному тоже скажешь?

– Надо бы. Пускай к своим присмотрится.

– Ладно, – Бин огляделся вокруг. На улице – никого, кроме них. – Сегодня в ночь мы, старшие, приглядывать будем. Раз уж сам десятник Тао дал добро, значит, дело нужное.

– Что ещё десятник Тао сказал, помнишь?

– Чтоб сами не встревали, а только смотрели, слушали, запоминали и бежали потом докладывать ему или господину сотнику. Не дурак, запомнил.

– Меня с собой точно не возьмёшь?

– Не возьму. А то мне твои родители голову оторвут, – Бин хихикнул. – Хочешь – посмотри за нашей улицей. Мало ли, вдруг опять сюда сунутся.

– Ладно, – Ваня не особо рассчитывал на удачу и потому не расстроился от отказа. – До завтра.

Ни дверь, ни циновки за порогом не выдали шорохом, но Сяолан всё равно угадала его возвращение. Высунулась из комнаты и, стиснув кулачок, зашипела:

– Я маме пожалуюсь! – в её голосишке звенели гнев пополам с обидой. – Сам побежал на бой смотреть, а я тут с младшим сиди, да? Гу Инь старая, она спит уже. А я с Ляншанем вожусь… Одна!

– Да не видели мы никакого боя, – с не меньшей обидой прошептал Ваня, снимая обувь у порога.

– А стрела в Лянга как попала? Крик стоял на всю улицу!

– Они верхом стреляли, вот и прилетело… Уймись ты, – он заметил, что девчонка гневно засопела. – Мама правду говорила: это не игрушки. Поэтому ты будешь сидеть дома и делать то, что она сказала. Понятно?

– Понятно…

– Иди спать. Я сам мелкому сказку расскажу, если мама поздно придёт.

Скрипнувшая калитка и знакомые шаги за дверью… Мама пришла вовремя, на закате.

Ваня довольно быстро отучился измерять время часами, минутами и секундами. Здесь тоже знали точные единицы времени, но в их системе он разобрался не сразу. Сутки – тянь – делились не на двадцать четыре часа, а на двенадцать шичэнь. Или на десять ши. Или на сто кэ [6]. Или на двести восемьдесят восемь цзы. Это уже как кому по вкусу. Но основными точками отсчёта времени ремесленников и крестьян служили восход и закат. С наступлением темноты активная деятельность, как правило, прекращалась, люди ужинали и ложились спать до рассвета. А свериться с часами уже не получится. Свои электронные Ваня разбил ещё в день их с мамой провала во времени. Планшет или телефон тут не помощники: мало того что батарею садят, а заряжать их туристическим динамо-фонариком та ещё радость, так поди определи точное время. Однажды Ваня попытался вычислить полдень, вкопав в землю вертикальную палочку и измеряя её тень, но реально добился лишь более-менее точного определения сторон света. Солнечные часы, как справедливо заметил один из героев «Старика Хоттабыча», в пасмурную погоду и ночью не работали. Потому волей-неволей пришлось переходить на местное счисление времени и развивать притупленное цифровым веком соответствующее чувство.

Это чувство и сказало ему, что уже глубоко за полночь, но до рассвета тоже далеко, когда он проснулся от лёгкого прикосновения к плечу.

Фэнь? Что он здесь делает?

– Младший господин, – сухим, как листок в старом гербарии, голосом проговорил он. – К вам пришли.

Как – пришли? Кто пришёл?

– А почему ты не к маме постучался? – он уже почти проснулся и сразу напустил на себя суровый вид: всё-таки старший мужчина в семье, пока мастер Ли с другими мобилизованными в казарме.

– Гость не к госпоже, гость к вам, младший господин.

Пришлось одеваться, совать нож за пояс и выходить, хотя в сон тянуло с невероятной силой.

У порога, освещённый скудным лучиком масляного светильничка, который держал Фэнь, стоял мальчик.

– Мэргэн?..

– Ну, я. А чего? – мальчишка-степняк совершенно несолидно шмыгнул носом.

– Ночь же, – Ваня до сих пор не мог справиться с удивлением. – Что-то случилось?

– Случилось. Можно я войду?

– Ой, прости, я ещё не проснулся… Заходи, конечно. Садись, тут тепло. Говори потише, не разбуди маму.

– Алтан-одон видела, как к дяде Амбуге пришёл какой-то человек. Не из наших, и он таился.

– Когда?

– Сейчас. Они сидят в дядиной юрте, говорят. Алтан-одон сразу послала меня здесь… то есть сюда. К тебе. Сказать надо, пока этот не ушёл.

«Кому сказать? – мысленно взвыл Ваня. – Пока я добегу до десятника Тао, шпион сто раз уйдёт!»

– Алтан-одон его не упустит, – Мэргэн угадал невысказанное по лицу друга. – Она волка по следу найдёт, не то что человека. А я к тебе, сказать. Потому что ханьцы нам не верят, а ты для них свой.

Между прочим, сразу же пришла мысль о солдатах, охранявших дом по приказу сотника. Нехорошо отвлекать людей от службы, но придётся. Они ведь наверняка видели Мэргэна, а теперь сообразят, что неожиданная просьба хозяйского сына как-то связана с этим ночным визитом.

– Пошли, только тихо, – сказал Ваня. – Фэнь, я скоро вернусь.

Один из солдат торчал около ворот, пока второй обходил вверенный под их охрану объект. Причём никто не пытался пофилонить или придремать: в танской армии за разгильдяйство и плохое несение службы казнили без разговоров, а начальство в крепости Бейши ещё и имело скверную привычку устраивать внезапные проверки. Потому солдаты днём отсыпались в гостевой клети, ужинали от казны, дополняли рацион от щедрот хозяев дома, а с наступлением темноты и до самого рассвета неусыпно бдили. До сих пор никто не решался повторить попытку покушения, но сотник караула не снимал… А теперь предстояло отвлечь одного из двоих более важным делом. Ну, не маму же будить. И не бабушку Гу Инь. Нужен ведь хоть кто-то взрослый, чтобы проводил к десятнику Тао.

– Дяденька солдат! – Ваня выбежал к воротам и тихо позвал дежурившего там воина. – Дяденька солдат, мне к десятнику Тао надо, срочно!

– Чего выдумал, малец? – забурчал седеющий дядька. – Нашли время для игр. Спать иди.

Ваня мысленно сказал очень-очень нехорошее слово.

– Лазутчик пробрался, его видели, – зашипел он, понимая, что уходят драгоценные секунды. И наконец, видя, что солдат никак не может принять решение, пустил в ход самое сильное оружие: – Мне десятник Тао велел сразу к нему бежать, если что важное узнаю! А ему велел господин сотник!

Старый солдат не слишком дружелюбно посмотрел на мальчишку, который размахивал фонариком на палочке чуть не у него под носом, а потом-таки решился.

– Сунлинь!

Быстрый топот, и через несколько секунд перед ними вырос второй солдат.