Елена Горелик - Стальная роза

Хотя…

Сперва, конечно же, эту шкатулку следует добыть. А вот затем… Затем – у сотника под рукой есть другая загадка, с помощью которой можно будет решить эту. Или хотя бы попытаться.

Хорошо бы выкрасть и шкатулку, и ханшу, но это он, конечно, размечтался. Нужно здраво оценивать свои силы, чтобы потом не сожалеть об упущенных возможностях.

– Тао.

– Слушаю, господин.

– Скажи той женщине, чтобы она принесла тебе упомянутую шкатулку. Она ведь прислуживает госпоже?

– Кидани завтра, скорее всего, пойдут на штурм, господин. Если только хан Айян согласится повести своих людей вместе с ними. Он ведь намекнул, что готов к переговорам.

– Намекни в ответ, что я готов его выслушать и передать его слова в Тайюань.

Светильник коротко и звонко затрещал: что-то попало в огонь. Должно быть, масло плохо очищено или фитиль грязный…

– Женщина просит в награду за службу свободу и возможность воссоединиться с родственниками, господин.

– Пообещай ей, кроме этого, небольшое приданое и хорошего мужа. Верность родине должна быть вознаграждена. Пусть возьмёт шкатулку и уходит в Бейши. Скажи своим людям, чтобы проводили её сюда.

– Будет выполнено, господин.

Тао исчез бесшумно, как дух.

Сотник Цзян, оставшись в комнате один, со вздохом усталости опустился на скамью. Сейчас можно будет хоть немного поспать. Раньше рассвета кидани не пошевелятся. А тут ещё бродячий даос, явившийся в Бейши в начале осени, да так и оставшийся, заявил, что алый, как кровь, закат предвещает сильный ветер. Погоду старик предсказывал хорошо, за то и кормили. Сильным ветром в степи никого не удивишь, но дед говорил, что ветер задует с севера и принесёт холод… Интересно, долго ли кидани смогут выдержать такую погоду вне стен крепости и без тёплых жилищ? Мятежное воинство ведь не в юртах, а в палатках ночует, юрты остались у женщин, в становищах.

Глаза закрываются…

До рассвета действительно можно поспать. Что бы там ни было, а мятежникам без предателя внутри стен крепость не взять. А насчёт предателей – все уже трижды предупреждены. В оба будут смотреть не только солдаты и рекруты-фубин. После всего случившегося настороже будут даже дети.

Спустя несколько минут сотник, не снимая доспехов, крепко спал. И впервые за всё время осады – спокойно.

Ханьские и киданьские женщины оплакивали своих детей одинаково.

Не было душераздирающих воплей и разрывания одежд на себе. И кочевницы, и кузнечихи, и крестьянки глотали слёзы и тихо молились. Раненых было много, но погибло всего семь человек, из них один киданьский старик. Остальные – дети.

Хоронили погибших тоже одинаково – в земле. И устанавливали на холмике флажок с посмертным именем. Кто у кого этот обычай перенял, уже неважно.

В кузнечной слободке только двух из десяти семей коснулось горе. Но, отдав дань памяти мёртвым, живые вернулись к повседневным заботам. А тут выяснилось, что в трёх домах всё-таки произошли пожары. Один ещё ничего, выгорело только крыльцо. Но дома семей Чжан и Ляо теперь требовали капитального ремонта – там стрелы попали внутрь, загорелись столбы со стропилами и утварь. И, пока мужчины исполняли воинский долг перед империей, хозяйки принялись решать, кто из них примет погорельцев. Яна сразу пригласила Чунпин с детьми к себе. А многочисленную семью Чжан пришлось распределять аж на три дома. Словом, как-то разместились. Пока женщины решали, кто где будет спать, пока старшие дети перетаскали в кладовку уцелевшие в доме Ляо припасы, снова пришло время идти готовить обед для солдат. И вот так провозились до темноты.

– Что же с нами будет? – тихонько вздыхала Чунпин, когда они с Яной возвращались домой. – А если вот так каждый день будут стрелять, и каждый день мы будем кого-то хоронить… Что тогда?

Яна посмотрела на быстро темнеющее небо, которое с востока уже укрывалось расшитым алмазами звёзд плащом, а на западе ещё не до конца прогорел алый костёр заката. «А погодка-то портиться будет, – подумала она, вспоминая приметы. – Вон как звёздочки мерцают. И закат какой был, смотреть страшно».

– Не будут они стрелять, – Яна не была уверена в этом на все сто процентов, но надо же обнадёжить соседку. – Наши их пороховыми снарядами угостили, им не понравилось.

– Отчего же на стену не лезут?

– Рано. Надо, чтобы все воины подошли, а те, что уже подошли, отдохнули. Хотя, с чего они тогда…

Смутная мысль, не дававшая ей покоя с момента окончания обстрела, наконец обрела чёткость.

А ведь сегодняшние фокусы киданей не просто не имели ничего общего с их обычной тактикой – ударил и беги. И это была не просто акция устрашения. У мятежников нет ничего для правильной осады крепости. И с собой осадные машины не привезли, и сделать их не из чего. Верёвки с крюками для заброски на стену не считаются. Значит, не рассчитывали на долгую осаду. Они собирались захватить Бейши с налёта? Не похоже. Значит, ждали, что им откроют ворота.

Подсылов и пособников вроде бы выловили. Или нет? Или в крепости есть некто колеблющийся, кому сегодня достаточно тонко намекнули: мол, пора делать выбор?

И одному богу известно, так это или не так.

– Ворота… – борясь с подступающим комком тошноты, прошептала Яна. – Ворота…

– Ворота же охраняют, – Чунпин испугалась, увидев её побелевшее, как мел, лицо.

– В Ючжоу их тоже охраняли…

– Тебе плохо, Янь? Ну-ка, пойдём домой. Тебе лечь надо. Побереги дитя, мастер Ли так радовался, когда узнал, что ты непраздна… – соседка взволнованно закудахтала, подхватив её под локоть.

Потом был тёплый, хорошо протопленный дом, какой-то горький травяной настой, от которого потянуло в сон, были голоса детей. И тревога ушла. «Может, я уже собственной тени бояться начала, – подумала Яна, плавая на грани между явью и сном. – Или крыша поехала на почве информационного голода. В конце концов, сотник поумнее нас всех вместе взятых, и если он не предусмотрел этот момент, значит, не заслуживает своих погон… то есть доспехов. Короче, спать. Утро вечера мудренее».

Она провалилась в сон без сновидений, как в мягкую перину.

Побудка оказалась ранней и, скажем так, нетривиальной: от грохота обвалившейся крыши соседского дома. Не выдержали подгоревшие стропила. Вообще-то удивительно, что они подломились только сейчас, а не вчера. Ну, да бог с ними, главное, что крыша упала не на головы хозяев.

Убедившись, что всё в относительном порядке, и крепость пока никто с баллистами не штурмует, испуганные женщины вернулись в дом. И только тут Яна поняла, насколько холодно было на улице. Выскочила ведь, наспех набросив на плечи тулупчик с меховой подбивкой, а о шапке забыла. И зря. Крепкий холодный ветер уже вовсю насвистывал свою песенку за бумажными окнами. Даже в доме стало заметно холоднее, хотя кан грел исправно. Пришлось подбросить в печку ещё угля и чуть шире приоткрыть заслонку. И, разумеется, потеплее одеть детей – только сопливых носов ещё не хватало.