Борис Громов - Терской фронт (сборник)

В ту самую секунду, когда он вошел в «Ржавую гильзу» – кабак, уже лет пятнадцать как облюбованный ходоками, в котором можно было не только выпить пивка или водочки и закусить, но и продать добытое в Пустошах, с трофейным карабином в руках, все изменилось. Он неспешно прошел через зал к барной стойке и положил рюкзак и СКС на прилавок перед хозяином «Гильзы», ушлым и веселым, похожим на цыгана мужичком по прозвищу Жук.

– Я хочу сдать хабар.

– Что, Малек, – цыкнул тот зубом, – похоже, ходка была удачной?

– Начало было удачным, а вот концовка чуть хреновой не стала. Еле жив остался, – ответил Володя. – Бредуны уже южнее Камышина забираться начали. Нарвался на банду рыл в двадцать. Если б не наемники из Большой Ивановки, так бы в Ольховке и остался. Так что, коллеги, берегите себя.

По «Гильзе» словно ледяным ветерком сквозануло. И само словечко «коллеги» и присловье-пожелание «береги себя» любил использовать в разговорах Рыжий. А Волженков был в Иловле самым старым и самым опытным. Он когда-то большинство сидящих в зале ходоков еще зелеными, ничего не умеющими толком юнцами видел. И советами помогал, и объяснял, и подсказывал. И настолько Володя в тот момент и голосом, и интонациями на учителя своего похож был, что многих словно морозом пробрало, передернуло, будто привидение увидели.

И обернувшийся в зал Стельмашок по лицам и по поведению сидящих за столиками понял – все, он больше для этих людей не сопляк зеленый, на которого можно снисходительно сверху вниз поглядывать. Он теперь в «Гильзе» равный, он теперь полноправный ходок. Как любил порой пошутить подвыпивший Рыжий: «Сталкер, мля, краса и гордость радиоактивных Пустошей».

– Вов, ты уснул, что ли?

– А? – встряхивает головой Володя.

– Да я тебя уже раза три спросила: «Кушать будешь?», – участливо смотрит на него Маришка. – А ты сидишь молчишь, только железяку свою в руках крутишь…

– Прости, маленькая, задумался.

– О чем? К терским, что ли, податься задумал?

Вот, блин, точно говорят – женщины нас, мужиков, насквозь видят. Вон, Маринке десять лет всего, а ничего не утаить, будто сердцем чувствует. Действительно, с самого момента почти невероятного спасения Володя только и думал о том, как бы попробовать в отряд к этому гиганту с веселыми и умными глазами попасть. Быть ходоком, особенно таким бывалым и опытным как его учитель, – это очень здорово. И достаток, и уважение, хоть и опасно, конечно. Но Володе сызмальства хотелось чего-то другого. Он даже всерьез подумывал о том, чтобы, как только восемнадцать стукнет, в пограничники податься. Опасностей в службе у тех тоже хватает, но сама такая служба была ему куда более по душе. А тут вдруг в округе появился отряд, по сравнению с которым даже пограничники выглядели несколько бледно. Может, попробовать к ним? Возьмут ли? Да, возраст у него не великий, ну так наводчик в их бронетранспортере тоже далеко не дедушка. Ну, может, он не такой сильный, как тот же Саша Шуруп или уж тем более Тюкалов, но зато шустрый и наблюдательный. А боевой опыт – дело наживное. Вот только как бы к ним подкатить с просьбою? Не хочется, чтобы все выглядело так, будто он чего-то выклянчивает. Но других вариантов, похоже, просто нет.

– Все, точно уснул! – Маринка, уперев кулачки в бока, с укоризной смотрит на брата. – Второй раз кулеш греть не буду, так и знай! Сама поем, а тебе придется холодный лопать.

– Прости, Мариш, больше не буду, – улыбается Володя, сгребая со стола закапанную ружейным маслом газету и убирая на подоконник масленку, протирку и собранный ТТ. – Давай неси свой кулеш, а то что-то я и впрямь замечтался.

Но нормально поесть все равно не получилось, через пару минут кто-то настойчиво постучал в дверь. Жестом остановив было подскочившую сестренку, мол, сиди, сам открою, Володя пошел встречать гостей и просто обомлел, когда открыв увидал на крылечке Тюкалова в компании еще одного незнакомого офицера в черной форме СБ и подполковничьими звездами на погонах.

– Здрав будь, хозяин, – перешагнув порог, протянул ему руку Михаил. – Извини, что побеспокоили, но мы по делу к тебе. Кстати, знакомься, это мой старый друг, начальник контрразведки Терского фронта подполковник Исмагилов.

Ходок и контрразведчик, почти одновременно кивнув, пожали друг другу руки.

– Дело сильно важное? – с огромным трудом Стельмашку удалось сохранить на лице невозмутимое выражение, хотя душа прямо-таки райской птицей запела. – А то я обедаю. Кстати, проходите на кухню, и на вас хватит. У Маринки сегодня отличный кулеш, вам понравится.

– Спасибо за предложение, – Михаил разводит руками и улыбается, – но не голодные мы. А дело важное, но не сильно срочное. Так что, айда на кухню, ты покушаешь, а я тебе пока все распишу в подробностях.

– Не буду вокруг да около долго ходить, – начинает Михаил, когда все рассаживаются вокруг стола, – есть группа, уходящая на север с важным заданием. Нужен грамотный проводник, хорошо знающий Пустоши.

– А почему именно ко мне пришли? – Володя из последних сил крепился, стараясь говорить спокойным и даже немного равнодушным голосом, хотя отлично понимал – вот он, его шанс и упускать его нельзя ни в коем случае. – Есть ходоки куда старше и уж точно куда опытнее.

– Есть, – согласно кивает Тюкалов. – Но нужен именно ты. Потому как пойдем к Самаре.

– Куда?! – вся напускная невозмутимость с Володи слетела в один миг. – Мужики, вы здоровы вообще? Что вы в Самаре забыли? Там же Черный Полковник.

Наемник и контрразведчик обмениваются быстрыми взглядами.

– Ну, что я тебе говорил, Олег? – Тюкалова ответ Володи почему-то явно обрадовал. – Он нам точно подходит!

С парнями в расположении отряда разговор вышел долгий и непростой. Рассевшиеся на первых ярусах застеленных серыми армейскими одеялами коек мужики – это вам не пацан-ходок семнадцатилетний, который как ни пыжился, как ни старался выглядеть невозмутимым и незаинтересованным, блеска в глазах спрятать так и не смог. Среди наемников таких практически не бывает, даже совсем молодые хлопцы, вроде моего первого напарника Курсанта – Толи Коломийцева или наводчика нашего БТР Сережки Горбова, позывного пока не заслужившего, от романтической шелухи избавляются очень быстро. Нет в войне ничего хорошего. Это только в кино все выглядит красиво и пафосно. В жизни – кровь, гарь, грязь и вонь. И подчиненные мои об этом отлично знают. Их тягой к приключениям не привлечешь, они натуры загрубевшие и практичные. А главное – опытные, битые. И непомерно высокая за внешне вполне обычную (прокатились куда-то, взяли что-то и назад вернулись) задачу цена их, так же как и меня чуть раньше, с ходу настораживает. Но они мне верят и потому вслух ясно видимый в их глазах вопрос: «Командир, а в чем подвох?» – никто не произносит. Я к этому вопросу перехожу сам.