Маркус Сэйки - Лучший мир

– Я сожалею, – сказал Лайонел Клэй. – Благослови Господь Америку.

А потом белая вспышка уничтожила мир.

*

Сорен приближался.

Он прошел мимо красного «порше», проведя пальцами по капоту, ощутил холод металла. Мимо побитого пикапа, осколки лобового стекла которого захрустели у него под ногами.

Джон, как всегда, оказался прав, когда предупреждал его о необходимости быть готовым ко всему. Тактическая команда свою задачу не выполнила, и теперь он должен был закончить ее работу. Ладья, но уже не в последнем ряду. Теперь двигается по доске, форсирует мат.

Спокойствие его «ничто» было нарушено, содержимое его кладовых тщательно хранимого забвения растрачено.

«Пора уходить. Но сначала закончи это для друга».

Присутствие здесь Ника Купера стало для Сорена сюрпризом. Этот человек оказался живуч. Но Сорен заметил, что его правая рука забинтована, увидел, как тот споткнулся и упал. Все, чего он добился своей живучестью, это лишь отсрочил неизбежное.

Он подошел к дому, спокойный, настороженный, готовый ко всему. Через разбитое эркерное окно увидел гостиную, включенный телевизор, никаких признаков того, что внутри есть люди… пока не заметил пригнувшегося – но пригнувшегося недостаточно низко – Итана Парка, который спешил к двери в стене. Кладовка. Сорен, имея в своем распоряжении секундную фору, позволил себе представить находящиеся внутри вещи: одеяла и пальто, удочки и настольные игры. Парк проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь.

Сорен помедлил, взял на размышление тридцать своих секунд. Доктор был умен, а прятаться в кладовке – это детский поступок. В особенности, когда в доме Купер. А это означало…

Конечно. Ловушка. Сорену просто показывали, что Парк прячется в кладовке. А Купер ждет в каком-то месте, откуда можно держать под прицелом и входную дверь, и кладовку. Он улыбнулся, представляя себе, как удивится Джон, узнав про такой простецкий ход.

Оставив входную дверь, он трусцой двинулся вокруг дома. Выйдя за угол, оглядел территорию: пруд, деревья, женщина по имени Шеннон, идущая в лес с Эйми Парк, которая держит на руках ребенка. Отлично. Разобраться с ними можно будет потом.

Задняя дверь была приоткрыта – нет сомнений: через нее она и ушла. Сорен неслышно подошел к двери. Хотя он и знал, что увидит внутри, двигался все же осторожно, выглянул из-за косяка.

Ник Купер стоял в конце кухни у арочного прохода, который вел в гостиную. Он стоял спиной к Сорену, целясь из пистолета в направлении входной двери. Сорен чуть ли не проникся к нему сочувствием: этот человек не в первый раз демонстрировал свою изобретательность и, хотя его снова ждет поражение, сражался до конца.

Сорен проскользнул в дверь. Четыре шага до цели.

Он сделал первый шаг, второй. Поднял кинжал, плоский черный клинок так легок и словно продолжение руки Сорена.

Третий. Купер держал пистолет в левой руке, прижатой к стене, направлял недрожащий ствол на дверь. Бронежилета на нем нет, спина не защищена.

Четвертый.

Сорен замахнулся, целясь клинком левее позвоночника Купера, и нанес удар.

*

Купер чувствовал движение воздуха в комнате, чувствовал, как кровь пульсирует в его жилах. Он слышал тихое поскрипывание в доме, обонял запах пота и крови. Все пришло к этому. У него оставался последний шанс, и если он оплошает, то они оба будут мертвы. Он должен сделать это идеально. Ради собственной жизни, ради жизни Итана, ради своих детей, ради страны. Один шанс.

Увидев в осколке стекла, пристроенном на столе, как Сорен поднял кинжал и начал наносить удар, Купер развернулся. Все свелось к одному мгновению – его левая рука с тяжелым пистолетом набрала инерцию. Он молился, чтобы то, что Тодд показал ему в ресторане, оказалось правдой. Видя движение вперед Сорена, видя выставленный вперед клинок и смещение центра тяжести киллера, Купер благодаря своему дару ясно понял намерения Сорена и, подавшись в сторону, со всей силы обрушил пистолет на шею противника.

Потрясенное выражение на лице этого человека было вторым по приятности видением этого дня.

Удар был беспощадный, сокрушительный, нож выпал из руки Сорена. Но Купер не позволил себе насладиться этим мгновением. Он замахнулся и нанес еще один удар, теперь по лицу киллера, и тогда этот монстр начал падать. Охнув, он упал на пол, из его горла вырвался булькающий звук.

– Привет, – сказал Купер.

Подняв ногу и с силой опустив ее, он услышал, как хрустнули под его подошвой пальцы, словно ломающиеся спички. Сорен закричал, ухватился здоровой рукой за искалеченную.

– Забавно. – Прихрамывая, Купер обошел лежащего Сорена. – Я понял, почему не смог справиться с тобой. Ты меня не атаковал. Ты ждал, когда я сделаю выпад, и выставил нож туда, где я должен был оказаться. Но когда ты решаешь действовать, я прекрасно читаю твои намерения.

Он снова поднял ногу и продолжил:

– И знаешь, как я понял это? Единственный раз я смог прочесть твои намерения, когда ты собирался нанести удар моему сыну. – Он переломил левую голень Сорена, как щепку. – Это тебе привет от Тодда.

Сорен вскрикнул.

Купер услышал новые выстрелы – такая же быстрая очередь, что и раньше. Автомат Шеннон. Ответных выстрелов не последовало. Хорошо. Купер улыбнулся. Попытался прислониться к стене, но, вместо этого, соскользнул вниз.

Несколько секунд спустя она, держа наготове автомат, быстро вошла в кухню.

– Ник!

– Я в порядке.

Он взялся за ее протянутую руку, с ее помощью неуверенно поднялся на ноги и спросил:

– А ты?

– Отлично.

– Эй, док! – прокричал Купер в другую комнату. – Можете выходить. Хорошие парни победили.

На полу корчился и стонал человек, который отправил в кому его сына. Лицо Сорена превратилось в кровавое месиво, руки были искалечены, из голени торчала кость.

Купер взглянул на него и минуту спустя снова позвал:

– Док?

– Идите сюда, – голос Итана из другой комнаты был едва слышен, – вы должны это видеть.

Купер посмотрел на Шеннон, и она направила ствол на Сорена. Прихрамывая, Купер прошел через арку, мимо разбитых фотографий, по осколкам стекла к Итану, стоявшему перед телевизором.

Колонна танков горела на фоне явно невредимой Теслы. Повсюду лежали трупы, тысячи тел ковром укрывали пустыню. Сборные здания горели, столбы черного дыма поднимались к небу. В дыму носились вертолеты, расстреливая немногих еще стоявших солдат. Потом изображение сменилось.

«Нет, господи, нет».

Вместо того, что прежде было Белым домом, один большой кратер. Земля вокруг искорежена и пошла рябью, как ковер. Само место взрыва закрывает столб густого дома, но обломки видны повсюду. Колонны Южного портика разбросаны по земле, словно детские кубики. Битое стекло сверкает среди глыб известняка и мрамора, среди погнутой стали. Порывы ветра подхватывают листы бумаги, мелькают искры каких-то вспышек. Пыль и земля, плоть и кровь – все смешалось в жуткий серый комок. Горели деревья на северной лужайке, лепестки пламени подрагивали, как гонимые ветром осенние листья.