Юрий Корчевский - Вещий. Разведка боем

Я вынес упреждение, повел стволом перед всадником, нажал спуск. Громыхнуло сильно, приклад привычно ударил в плечо. Всадник продолжал скачку, лишь погрозил нам кулаком.

Но все-таки я куда-то попал. Конь начал замедлять бег, и метров через пятьдесят сначала остановился, потом упал на бок. Татарин успел соскочить.

– Стреляй, Федя, пока он стоит!

Федька выстрелил. Мимо! Было хорошо видно, как пуля угодила в лед реки, выбив сноп ледяной крошки.

Татарин сплюнул в нашу сторону и побежал дальше.

Наши лошади – в конюшне, пока за ними сбегаешь, пока оседлаешь – не догнать татарина, спрячется где-нибудь. Бегом догонять – у него слишком большое преимущество в дистанции. А стрелять уже невозможно – оба мушкета разряжены. Так и ушел татарин.

Федька сбегал к убитой лошади, осмотрел, вернулся назад.

– Пуля в легкое угодила, потому она не сразу пала, – заявил он. – Даже седла на лошади нет, – сплюнул холоп. – Вообще-то я в татарина целил, а не в лошадь. Далеко уж очень было, потому и промахнулся.

– Где же промахнулся! И так выстрел удачный – на таком-то расстоянии. Я и близко не попал.

История эта имела свое продолжение. Через два дня мои любители охоты пошли за дичью, но вскоре вернулись назад.

– Боярин, следы от сапог на снегу. Идут от Суры, в тыл – нас обходят стороной.

– Двое остаются здесь, один, как всегда, на вышке. Вы двое – со мной, показывайте, где след видели. С собою взять мушкеты.

Мы быстрым шагом, почти бегом направились в лес. Мы бы и побежали, да снег глубокий не давал, и так через пару сотен метров пот по лицу градом катился.

– Вот! – остановились ратники и указали на след.

Я присел, внимательно оглядел следы. Шел один человек – след не утоптан, как это бывает, когда по следу одного идут несколько человек. Явно татарин – следы сапог без каблуков, скорее всего – зимние ичиги.

– За ним! – Меня охватил охотничий азарт.

Чего татарину в наших тылах делать? И как он сюда без лошади забрался? Не тот ли это татарин, лошадь которого я подстрелил несколько дней назад?

Следы шли широким полукругом вокруг нашего зимовья и выходили прямо к нему.

У избы послышался шум. Мы кинулись туда. На снегу перед избой лежал молодой татарин, на нем сидел мой холоп и вязал ему руки.

– Стервец, с ножом на меня кинулся, вот – тулуп пропорол, такую хорошую вещь испортил.

– Ты кто таков, что здесь делаешь?

Татарин молчал, только зло смотрел исподлобья.

– Ну молчи. Поднимайте его, пошли – отведем к воеводе, пусть он сам с ним разбирается.

Мы с ратниками привели его к воеводе, сдали с рук на руки. Поговорили с воеводой о службе, а в обратную дорогу холопы прихватили полмешка крупы и сухари.

– На других участках спокойно, только вот у тебя лазутчик объявился. Ничего, у нас мастера есть – заговорит. За службу – спасибо.

И снова потянулись унылые однообразные дни.

Снега прибавлялось, и я с тревогой ожидал уже скорой смены. Как-то мы на лошадях отсюда выберемся?

Наконец, через две недели прибыла смена, причем пришла она не с тыла, а прискакала по льду Суры.

Сначала о войске известил дозорный. Мы уже всполошились было, да разглядели русских. В сторону нашей заставы отвернули всадники, и вскоре мы уже обнимались с новыми дозорными.

– Ты глянь, Иване, вышка появилась. Удобно.

– Вы откуда будете?

– Тиверцы мы. Как служба?

– Скукота.

– Оно и хорошо. Нам срок плохой выпал. Как раз по весне менять будут, грязищи – по брюхо коня. Вы-то сейчас по льду, полдня – и Волга уже, там поспокойнее, да и дороги санями накатаны.

Холопы быстро собрали вещи в изрядно похудевшие переметные сумы, взнуздали застоявшихся коней, а от Суры уже кричал Никита:

– Эй, Георгий, где вы там?

Мы выбрались через сугробы на лед реки и пустили коней в галоп. Скакать было удобно – лед ровный, со старым снегом поверх, следы прошедших тиверцев видны хорошо – можно скакать, не боясь угодить в полынью.

К исходу второго дня мы вышли к Нижнему Новгороду и вздохнули спокойно. Все-таки Сура– река пограничная, можно ожидать любой злопакости со стороны татар. А здесь – исконно наша земля.

На ночь остановились на постоялом дворе и пробыли там еще и следующий день. Очень уж по бане соскучились. Умываться-то на засечной черте умывались, но вот целиком помыться не удавалось – бани там не было.

После бани я как будто помолодел, кожа дышать свободно стала. Все приободрились. Впереди дорога и дом. Дом для воина, бывшего в длительной отлучке, – это все. Домашняя еда, баня, девки и чувство спокойствия. На заставе ведь все время в напряжении…

А дальше ехалось веселей, с каждой пройденной верстой – ближе к дому. Поспели мы как раз к Крещению. Морозы ударили сильные, а потом три дня сыпал снег. Все дороги перемело, и я был доволен, что непогода не застала нас в пути. Всем боевым холопам выдал жалованье и объявил неделю отдыха.

Федька-заноза исчез и заявился к концу недели – без денег и исхудавший, словно мартовский кот. То-то было разговоров, смеха и подначек со стороны холопов, но Федька только отмалчивался.

Тогда же случился у меня не совсем обычный спор. Сидел я с подьячим Степаном в трактире, обсудили мы с ним дела, выпили немного. А за соседним столом купцы удачную сделку отмечали. И до того купец один разошелся – дескать, тройка у него такая, что никто обогнать ни на чем не может.

– Ни на чем? – не выдержал и вмешался я.

– Как есть! Давай поспорим!

– Давай, только уговор – дай мне сроку две недели.

Мы ударили по рукам при свидетелях. На кон поставили пятьдесят серебряных рублей. Сумма по тем временам внушительная – можно было купить небольшое стадо коров.

А задумал я проучить хвастуна буером. Есть такая зимняя забава – спорт даже, только не очень известный. На узкую лодку – вроде байдарки – ставится мачта с парусом, сзади снизу лодочка ставится на поперечину с двумя большими железными полозьями, вроде коньков, а спереди – по центру – один конек на железной оси, к которой крепится румпель. Служит он для управления буером.

Видел я когда-то соревнования таких буеров. При хорошем ветре и умном рулевом такие несерьезные с виду конструкции могли достигать и ста километров в час.

Не откладывая дела в долгий ящик, я на торгу купил узкую и легкую лодку-долбленку, плотник приладил мачту, укрепил ее растяжками. Небольшой косой парус из холстины швеи на торгу сшили за день. Кузнец, изготавливая коньки, немного затормозил, затачивая их камнем – наждачных кругов-то не было.

Через два дня буер был готов. Стоял он у замерзшей пристани, среди судов. По причине несудоходного сезона затон и пристань были пустынны, и поэтому за мзду малую я легко договорился со сторожем – присмотреть и за моим буером.