Юрий Корчевский - Вещий. Разведка боем

Дома Лена, увидев меня, захохотала.

– Ты чего? Лучше поесть дай.

– В зеркало на себя посмотри!

Я подошел к зеркалу и засмеялся сам.

Чумазый, одет, мягко говоря, плохо, одежда кое-где порвана – вероятно, при падении с дерева, на голове – помятый соломенный брыль, зато на шее – массивная и дорогая золотая цепь. Вид уморительный – вроде как бродяга где-то цепь украл и на себя повесил.

– Иди умывайся и переодевайся, потом – за стол, все уже готово давно.

Уговаривать меня не надо было, и вскоре я уже сидел за столом, уплетая за обе щеки наваристые щи.

– Где же ты цепь златую взял?

– Украл, – пошутил я.

– А серьезно?

– Стряпчий государев – Федор Кучецкой наградил, снял со своей шеи и на мою повесил.

Лена всплеснула руками.

– Дай посмотреть.

Я снял с шеи цепь, отдал ей, сам же продолжал с аппетитом заниматься трапезой. Когда я уже заканчивал с цыпленком, Лена вернула цепь.

– И за что же такие милости?

Я обтер руки полотенцем, отпил хорошенько вина из кружки и коротенько пересказал ей дневные события. Лена слушала, округлив глаза.

Неожиданно сзади раздался голос Васятки:

– Убить его надо было! Гад ползучий!

– Э – нет, ты не прав, боярин.

– Почему же? – обиделся Васятка.

– Сам подумай.

Васятка сел на лавку, наморщил лоб, изображая бурную мозговую деятельность.

– О! Понял! Чтоб было кого казнить?

– Нет, Васятка, думал ты плохо.

И я объяснил, почему злоумышленник был нужен живой.

– Впредь всегда думай заранее, потом делай.

И тут я сдуру ляпнул, что боярин приглашал меня в Москву – в Разбойный приказ.

– И что? – Лена с любопытством уставилась на меня.

– Отказался. Не мое это дело – татей ловить. Я воин, мое предназначение – врагам головы рубить: татарам, ляхам.

– Ты мужчина, боярин, тебе и решать, – обиженно поджала губки жена.

Наверняка хотела в столицу перебраться. Одно дело – простой боярин, коих сотня на Вологодчине наберется, и совсем другое – приказный дьяк, положение в обществе.

Как ей объяснить, что это не мое – душа не лежит сыском заниматься? Что быть дьяком и с верхами общаться не только почетно, но и рискованно? Как говорится – минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь. Сколько я уже знал приближенных государевых, бояр, князей, которые впали в немилость у государя и кончили свои дни на плахе или в ссылке – в дальнем остроге или монастыре.

Отдыхать и заниматься делами деревни удалось только неделю – вновь прибывший гонец постучал в ворота и прокричал:

– Боярина к воеводе!

Я выругался с досады – неужто еще кого убили? Ан нет, оказалось – государь всех срочно созывает ввиду набега крымских татар.

За полдня мы собрались и наутро выехали к месту сбора. В Вологде соединилось все поместное ополчение. Выступили сразу, всю дорогу гнали галопом, лишь изредка переходя на рысь. Гонец из Москвы передал воеводе слова государя: «Быть безотлагательно, нужда великая».

Через неделю мы были близ Коломны. Воевода отправился в полевую ставку государя, и нас вскоре распределили по местам.

Основной удар подходящих сил крымчаков должен был принять на себя великокняжеский полк с московским ополчением. Меня же с Тучковым определили в заслон малый. Мы стояли довольно далеко от московского войска – верст за пятнадцать.

Заняли оборону на левом берегу небольшой – не более двадцати шагов в ширину – речушки. На берегу стояла маленькая – о четырех избах – деревушка, покинутая жителями в панике. Я со своими бойцами занял одну избу, три другие – Никита с ратниками. Службу несли день и ночь, конно патрулируя правый берег – в паре верст от самой реки. Буде противник появится – дозор даст знать; сами успеем к бою приготовиться да гонца к основному воинству послать, коли татарское воинство велико будет и мы не сможем сдержать его своими силами.

Два дня прошли спокойно, мы, как могли, обустроились. А на третий день свежий дежурный дозор, едва уехав, вернулся назад.

– Крымчаки!

Я велел своим холопам вооружиться мушкетами и занять места у окон. Чего соваться вперед, не зная сил врага? К тому же огнестрельного оружия у крымчаков не было – то ли не любили они его, то ли не брали по причине дороговизны.

Вдали показались клубы пыли.

– Приготовились! Стрелять по моей команде.

Из-за редкой рощицы вынеслась на рысях конная полусотня крымчаков. Для нас многовато, у нас с Тучковым – вдвое меньше воинов.

Крымчаки остановились у реки, постояли, посовещались и въехали в воду. И место выбрали удачное – здесь было мелко. А может, и подсказал кто о броде.

Я выждал, пока враг дойдет до середины речушки, и скомандовал:

– Пли!

Изба окуталась дымом, от грохота мушкетов заложило уши.

– Перезаряжай быстро!

Холопы стали суетливо перезаряжать оружие.

С улицы раздались крики. Я выскочил за дверь. Тучков поднял своих холопов в седло и ринулся в атаку. Ох, зря! Мы бы успели сделать еще залп картечью. И так после первого залпа полусотня потеряла не меньше семи-восьми воинов. Теперь стрелять поздно – холопы Тучкова закрыли своими телами сектор обстрела.

Самому ринуться в бой? Ведь на каждого тучковского по двое крымчаков приходится! Ну, чуть бы обождал с атакой, и второй залп из мушкетов значительно увеличил бы наш шанс на победу. А теперь – чего уж об этом… И так уже почти посредине реки, на широком броду, закипела сабельная схватка.

– По коням! – закричал я.

Никак не можно отсиживаться за спинами товарищей, когда они кровь свою проливают.

– Федька, берешь двоих холопов – заходи справа, я с двумя – слева. Заходите подальше, сначала стреляйте в татар, потом сабли в руки – и вперед!

– Понял, боярин, исполню!

Мы запрыгнули в седла, разделились. Я обошел схватку, дал команду. Раздался жиденький залп. Как эхо, слева тоже прогремели выстрелы. С саблями наголо мы врубились в сечу.

Татары, не ожидавшие стрельбы с флангов, понесли потери, дрогнули. Наши силы уравнялись, и бились мы отчаянно.

Я работал обеими саблями, как крылья мельницы при штормовом ветре. Рассекая воздух, лезвия шипели, жужжали, рассекая чужую плоть, жадно чавкали.

Не выдержали татары, начали отступать, потом развернули коней и кинулись с поля боя, оставляя убитых и раненых. Уходило не более десятка.

Мы перевели дух, и я с Никитой выехал на свой берег.

Холопы спрыгнули с коней, деловито добили раненых татар, пустив их тела по течению реки.

– Ну что, Никита, одержали мы верх! Ты чего в бой ринулся? Мы дали бы еще один залп, драться потом легче было бы.

– Удержаться не смог, они ведь уже рядом были. После первых выстрелов, как посыпались убитые в воду, так и взыграла кровь.