Брайан Герберт - Дюна: орден сестер

Вори слышал, что кто-то приближается. Молодые стражники за дверью вытянулись, приветствуя Ишанти и наиба Шарнака. Они вошли, и Вори повернулся к ним.

Женщина скрестила руки на груди и не проявляла особой почтительности к вождю племени.

– Похоже, без меня ты был здесь очень занят, Вориан Атрейдес.

– Ненамеренно. Просто убийцы последовали за мной.

– Однажды они снова вернутся, – сказал наиб, – и мы успешнее подготовимся к встрече, если будем знать, кто они такие.

– Я уже рассказал вам все, что знаю. – Но фримены были так далеки от Лиги, что не понимали, в чем сила генерала Агамемнона, не знали, какой страх он внушал; они не знали, какой неизгладимый след он оставил в истории человечества. Вори понизил голос. – Повторю: я не собирался вредить вашим людям.

– Твои намерения не вернут убитых. – Наиб пристально посмотрел на Ишанти. – Это ты привела его сюда без приглашения. Некоторые говорят, что тебя следует выбросить в пустыню вместе с этим человеком.

Ишанти грубо фыркнула.

– Пусть попробуют. Пусть открыто обвинят меня, и я им отвечу. Если же они боятся так поступить, их шепот – не больше чем бормотание одинокого странника в песках. Я стою за Вориана Атрейдеса. И утверждаю, что он честен и не виновен.

Вори оценил ее поддержку. Ишанти давно огрубела – солнце выдубило ее кожу, пустыня отняла красоту. Незамужняя и независимая, она была диковиной среди фрименов, и он гадал, уж не заигрывает ли она с ним. Какая Вори разница, сколько ей лет? Он уже прожил две полные жизни с двумя женами и любил их, даже когда их тела старели и слабели. Но теперь, только что покинув Мариеллу, он не имел никакого желания снова влюбляться.

Наиб Шарнак продолжал:

– Мы, фримены, можем постоять за себя, но это не наша битва. И никогда не была нашей; я отказываюсь попусту проливать кровь соплеменников в борьбе с твоими врагами. Ради нашей безопасности, незнакомец, я решил выбросить тебя в пустыню.

Ишанти возмущенно сказала:

– Дай ему припасы и шанс.

Наибу было все равно.

– Если заплатишь, Ишанти. Я не настаиваю на его смерти – просто пусть уйдет.

– Вначале послушай, что я узнала в Арракис-Сити. – Ишанти посмотрела на Вори. – Я порылась в архивах «Комбайнд мерчантайлз» и узнала, что ни одна конкурирующая компания не взяла на себя ответственность за нападение на бригаду по сбору пряности.

– Я же говорил, – заметил Вори. – Если эти двое – дети Агамемнона, они охотятся на меня. Ни политика, ни сбор меланжа их не интересуют.

– Это верно… но в городе ко мне обратился еще один человек и начал задавать вопросы о Вориане Атрейдесе.

Наиб Шарнак издал звук, выражавший отвращение.

– Так сколько же человек тебя разыскивают?

Ишанти добавила:

– И почему? Что ты сделал?

– Много чего, но все равно не понимаю. – Неужели Агамемнон вырастил еще одного убийцу? – Расскажи о человеке, который обо мне расспрашивал.

– Молодой, полный воды, не старше двадцати пяти лет. Светлые волосы и бородка, какие носят знатные. Расспрашивая о тебе, он был откровенен, даже неуклюж. Если он шпион, то не очень хороший.

Вори не знал никого такого молодого; и непохоже было, что этот человек с Кеплера.

Ишанти повернулась к наибу.

– Если на Вориана Атрейдеса охотятся опасные люди, нужно узнать, кто они, прежде чем изгонять его в пустыню. Что если они придут сюда?

Наиб на несколько мгновений задумался, потом кивнул.

– Нужно подготовиться к защите.

Ишанти быстро добавила:

– Я позабочусь об этом.

За несколько недель, проведенных в Арракис-Сити, Гриффин почти все истратил, но ничего не нашел. Денег у него осталось только на то, чтобы заплатить за ночлег на две ночи, и еще немного на еду и питье. Он пытался экономить, но слишком много средств ушло на бесполезные взятки.

Призрак Вориана Атрейдеса десятилетиями реял над семьей Харконненов, и Гриффин дивился тому, что здесь это имя не вызывало никакого отклика. Жители Арракиса были так озабочены повседневными проблемами, что их мало волновал герой войны, начавшейся двести лет назад.

Гриффин не желал трогать деньги, отложенные на отлет с планеты. Здесь он на уступки не пойдет. Он не намерен навсегда застрять на Арракисе, найдет ли он Вориана Атрейдеса или не найдет. Еще два дня… и он отправится домой.

Он скучал по Ланкивейлу. Он выполнил Валину просьбу, постарался, но ничего не получилось, и дела Дома Харконненов могут подождать; а может, стоит вовсе забыть о мести.

Не чувствуя потребности в общении, Гриффин ел в своей комнате. К тому же он устал каждый вечер выходить на улицы.

Его удивил легкий стук в дверь; он подумал: кому понадобилось говорить с ним, особенно вечером? Но он знал, что расспрашивал многих и платил небольшие суммы тем, кто обещал прийти с известиями, хотя денег оставалось очень мало. Он надеялся, что это кто-то откликнулся на его расспросы.

Он открыл дверь и увидел троих в одежде для пустыни. Лица людей скрывали темные шарфы и капюшоны.

– У нас есть к тебе вопросы, – сказал первый человек, женщина. Голос у нее был резкий и хриплый.

Он увидел ее глаза. Заметил еще кое-что… и узнал.

– Мы с тобой разговаривали у здания управления по сбору пряности.

Троица без приглашения вошла в комнату.

– Ты задаешь слишком много вопросов, и мы хотим знать почему.

Молодые люди, пришедшие с ней, ринулись вперед. Один схватил Гриффина за руки, другой набросил ему на голову темный капюшон. Гриффин сопротивлялся; его сила и проворство удивили незваных гостей: одного он ударил, другого повалил на пол, но тут кто-то вонзил в его шею шприц, и мысль о сопротивлении растворилась в темноте.

На освещенной утренним солнцем самой высокой крыше школы ментатов стоял одинокий человек. Он смотрел на болотистое озеро. Его голову покрывала широкополая шляпа; он ее снял, чтобы вытереть пот со лба. Глядя на зеленоватые воды, он видел только лодки школьной службы безопасности, скользившие по сторожевым маршрутам. Вокруг царило обманчивое спокойствие, создававшее контраст с бурей, поднятой в аудиториях студентами-батлерианцами.

Гилберт все еще переживал последствия диспута, на котором выступил в поддержку мыслящих машин – только теоретически и в учебных целях. Он был глупцом, когда думал, что яростные борцы с технологиями могут быть логичными и объективными. И подверг себя опасности.

Теперь, когда на Лампадас вернулся Манфорд со всеми своими приверженцами и в сопровождении множества кораблей, обстановка резко ухудшится. Распространились слухи, были отправлены отчеты. И из столицы на главном материке Лампадаса Манфорд Торондо потребовал от Гилберта объяснений и отказа от сочувствия ненавистным мыслящим машинам.