Брайан Герберт - Дюна: орден сестер

Высоко над плавучими зданиями комплекса Гилберт прошел по краю крыши на противоположную сторону, откуда мог смотреть на соединенные здания. Ночью отдельные сооружения подверглись разгрому, окна были выбиты камнями, на двери офиса намалевано: «Поклонник машин!» Один поразительно примитивный рисунок изображал самого Гилберта, совокупляющегося с мыслящей машиной. Неужели его учеников отбирали из самых умных и талантливых?

По его приказу рабочие закрашивали рисунки и устраняли повреждения. Он понимал, что на дебатах следовало вести себя осторожнее и хитрее. Его вина, что вспыхнуло недовольство, и все же он не понимал, как его ученики могут так варварски поступать с уважаемой школой.

Многие из них сохраняли объективность, втайне были на его стороне, но боялись критиковать ярых батлерианцев. Один юноша, проходя мимо, шепотом сказал:

– Мы с вами, сэр. Мы знаем, что на дебатах вы говорили не всерьез.

Гилберт надел шляпу и глубоко вдохнул. Утро было холодное, но тем не менее он покрылся испариной. Он верил в факты, в данные, в науку – и основал на этом прочном фундаменте школу ментатов. За свою жизнь он делал много прогнозов. Он стал математическим предсказателем, используя статистику, а не паранормальные силы, чтобы давать верные прогнозы. Хотя ученики-батлерианцы составляли в школе меньшинство, он не учел, что они большие горлопаны, чем умеренные, и склонны к преувеличениям и запугиванию. Ему следовало рассчитать, как скоро батлерианцы заставят других учеников выступить против него или по крайней мере устраниться от защиты своего директора.

Спускаясь, Гилберт понял, что нужно найти способ отвести от себя эту глупую ярость.

В отличие от крыши, в кабинете было темно и мрачно. Гилберт опустил все жалюзи, чтобы иметь возможность поговорить с маленьким золотистым шаром, хранившим Эразма.

Независимый робот был непреклонен.

– Все погибнет, если толпы Манфорда найдут мою сферу памяти. Это было просто упражнение… или ты хотел силой логики переманить их на нашу сторону?

– Я хотел научить их думать!

– Если Манфорд Торондо натравит на тебя своих людей, нам придется покинуть школу. Ты должен убедить их. Извинись – солги, если нужно. Делай то, чего они требуют. Если тебя придут линчевать, я не смогу тебя защитить – и себя тоже.

– Понимаю, отец. Я этого не допущу, обещаю.

– Но что, если ты умрешь? Я беспомощный окажусь приговоренным к заключению здесь, в тайнике. Как я выживу? Ради тебя я пожертвовал всем. Я вывел из строя оборону машин у Коррина и сверг власть Омниуса – только ради того, чтобы спасти тебе жизнь!

Гилберт склонил голову.

– Знаю. И обещаю помочь тебе – но сначала я должен убедить Манфорда Торондо, что не опасен.

И вот, чтобы умиротворить недовольных, директор школы произнес перед публикой речь. Он говорил самым убедительным тоном.

– Нужно прекратить обсуждение вопроса о том, в какой мере приемлемы технологии. Нужно не измерять их, а встать против.

Он почти час красноречиво говорил, пытаясь убедить буйное меньшинство в своей искренности.

Его отступление с прежних позиций и извинения до определенной степени успокоили Алису Кэрролл и других разгневанных учеников, но Гилберт понимал, что проблема остается.

Ему сообщили, что Манфорд Торондо лично явится расследовать происходящее.

Когда вождь батлерианцев решил лично оценить положение в школе ментатов, Гилберт понял, что это и есть самые опасные дебаты.

Манфорд подплыл на моторной лодке к центральной плавучей платформе. Он явился на плечах женщины-мастера меча, и уже это было дурным знаком. Гилберт знал, что безногий позволяет носить себя в паланкине, отправляясь на обычный митинг, но на плечах Анари Айдахо он отправлялся в бой.

Встречая Манфорда, Гилберт всем своим поведением показывал, что раскаивается и готов сотрудничать.

– Вождь Торондо, прошу прощения за то, что это недоразумение привело вас сюда, оторвав от более важных обязанностей.

– Это одна из моих самых важных обязанностей, – заявил Манфорд и осмотрел здание. – Ваша школа ментатов всегда должна непоколебимо стоять на стороне праведности, без всяких уклонений и двусмысленностей. Показывая людям, что можно думать с эффективностью компьютеров, вы демонстрируете наше превосходство над мыслящими машинами. Но судя по тому, что рассказала мне Алиса Кэрролл, вы позволили себе поддаться искушению.

Гилберт не поднимал глаз.

– Заверяю вас, это было всего лишь упражнение в ораторском мастерстве, направленное на то, чтобы бросить вызов убеждениям студентов, ничего больше.

– Вы слишком хорошо защищали свою точку зрения, директор, и должен подчеркнуть, что вы избрали тему, не подходящую ни для каких дебатов, потому что положение о мыслящих машинах неоспоримо. – Правой рукой Манфорд подтолкнул Анари, и она внесла Манфорда в помещение школы. Манфорд продолжал: – И еще одно. Я всегда сдержанно относился к вашей практике изучения боевых роботов и компьютеров как учебных пособий. Это слишком опасно.

Гилберт покорно ответил:

– Понимаю. После долгих раздумий я сам понял, что мой недавний урок мог быть неверно истолкован, и хочу исправить свою ошибку.

Во взгляде Манфорда мелькнуло одобрение.

– Очень хорошо. В качестве первого шага я хочу посмотреть склад, где вы храните запрещенные машины. Алиса Кэрролл сообщила, что ваши образцы дезактивированы не полностью вопреки вашим утверждениям.

Гилберт постарался пренебрежительно рассмеяться.

– Это всего лишь музейные образцы, отдельные компоненты.

– Манфорд сказал, что хочет посмотреть на них, – прорычала мастер меча.

Гилберт провел их по зданиям школы, по коридорам и через мостики; за ними шли пятеро молчаливых настороженных батлерианцев, готовых исполнить любое приказание вождя.

Гилберт достал из кармана ключ, отпер замок и распахнул дверь в просторный склад, освещенный шарами-лампами. Анари и Манфорд остались в коридоре и подозрительно глядели внутрь; сопровождающие батлерианцы переминались за ними.

Манфорд мрачно смотрел на боевых меков, на оружейные конечности, на отделенные головы роботов.

– Я хотел бы принять вашу клятву верности, директор, но вот это вызывает у меня большие сомнения. Этим порочным порождениям технологий не место в вашем учебном заведении.

Гилберт подавил эмоции, как учил его Эразм.

– Мозг человека свят, – сказал он, решаясь. – В школе ментатов не должно быть и тени нарушений. Позвольте мне самому позаботиться об этом.

В кладовой он отыскал металлический прут, который мог служить дубинкой, и взвесил его в руке.

– Спасибо за шанс – и за веру в меня.

Набрав в легкие побольше воздуха, он подошел к полке с головами роботов, поднял дубинку и с силой опустил.