Ринат Таштабанов - Обратный отсчет

Она внимательно осматривает огромную деревянную коробку с плоской крышей и косыми стенками.

– Пойдет, – одобряет Эльза. – Снегом присыпать, вообще тепло будет. А ты что скажешь? – обращается женщина к Дане. – Как тебе домик?

Зверь встает, обнюхивает будку и забирается внутрь.

– Признала, значит, – женщина наклоняется и заглядывает внутрь. – Ну да, места и для щенков хватит.

– Мы что, будем ждать, когда она ощенится? – спрашивает Сухов, забрасывая будку снегом.

– Нет, Сережа, – вздыхает Эльза, – не будем. Я ей еду оставлю. Главное, чтобы она пару дней пересидела здесь, чуток сил набралась. Потом по поселку сможет шататься, проголодается, тех псов, что ты подстрелил, съест. Запас хороший, и за зиму не стухнет.

– Тебе виднее, – тихо ворчит Сергей.

– Ты хотел добавить – «каннибалке», – горько смеется женщина. Затем сурово добавляет: – Надеюсь, Тень, ты никогда не узнаешь, что такое настоящий голод! Собираемся!

Эльза скидывает с плеча котомку, развязывает ее и кладет в снег рядом с будкой.

– Дана! – зовет женщина. Из будки показывается нос волчицы, затем ее голова. – Здесь все тебе! Только все сразу не ешь, поняла? – Животное смотрит умными глазами на женщину. Сергей, наблюдая эту картину, мог бы поклясться, что волчица словно кивнула.

Эльза наклоняется и чешет зверя за ухом.

– Мы уходим, ты остаешься, – объясняет она. – Если нам и тебе повезет, может, еще и увидимся.

– Пошли уже, – нетерпеливо говорит пацан, – полдня с ней провозились.

– А ты не торопись, – отмахивается Эльза. – До смерти дойти всегда успеем.

Мальчишка молчит, лишь громко сопит в противогазную мембрану. Затем взваливает на плечо рюкзак, забирает оружие и неспешным шагом направляется к воротам. Оборачивается и видит, что Эльза, склонившись над волчицей, что-то ей шепчет. Пацан терпеливо ждет. Наконец, женщина оставляет животное и подходит к Сухову.

– Идем!

Сергей с Эльзой, затворив створки ворот так, чтобы осталась небольшая щель, выходят на улицу. Молча идут по дороге, при каждом шаге проваливаясь в снег.

– Черт! – ругается Сергей. – Лыжи бы нам.

Эльза смеется.

– Здрасьте, опомнился! Ты, Сережа, тормоз, однако. Или ты думаешь, я собралась в город ногами топать?

– А что, лыжи есть? – радостно удивляется пацан.

– Есть, – кивает Эльза. – Вон до того дома напротив дойдем, – женщина вытягивает руку, – там возле стены тайничок есть. И лыжи найдутся.

– А чего раньше молчала? – сердится мальчишка. – Опять проверяла? Или я доверия не заслужил?

– Сам решай, – уклоняется от ответа Эльза.

– А, понял, – пацан смеется. – Если бы я деру дал, ты бы меня быстро догнала.

Женщина кивает.

– Это урок для тебя. Доверие в нашем мире – штука тонкая. Никогда не знаешь, где выдержит, а где порвется.

Путники подходят к двухэтажному дому, обложенному красным кирпичом. Эльза обходит забор и, порывшись в снегу, достает пару лыж с палками.

– Доводилось бегать на таких? – спрашивает женщина, застегивая крепления.

– Было дело. Надеюсь, еще не забыл, как оно.

– Это все равно как на велосипеде, раз научился – и на всю жизнь.

Пацан встает на лыжи, делает несколько неуверенных шагов и под весом рюкзака валится набок.

Эльза смеется. Сергей ругается, встает и медленно, но в этот раз более уверенно, скользит по снегу, ритмично отталкиваясь палками.

«Так-то лучше, упрямец, – улыбается женщина, видя, как пацан все ускоряет бег. – Толк из него будет».

Эльза оглядывается и замечает, что из ворот дома Карабаса на нее смотрит Дана.

«Давай, моя девочка, – вздыхает женщина. – Ты справишься».

Эльза догоняет Сергея. Пацан и женщина скользят по снегу и вскоре исчезают за поворотом дороги. Вслед им несется протяжный, полный отчаяния вой.

Волчица, чувствуя, что пришло время родов, забивается в будку. Жалобно подвывая, Дана сильно дрожит. Она скребет лапами пол, царапая дерево когтями. Затем ложится на бок и утыкается носом в угол конуры. Чуть согревшись, волчица успокаивается. Боль, разрывающая ее нутро на части, тоже немного притупляется.

Вскоре у волчицы появляется первый в ее жизни щенок. Дана перекусывает пуповину и ласково облизывает скулящий, полностью лишенный шерсти комочек плоти с непропорционально огромной тупоносой головой. Изогнутые ребра мутанта, лишь отдаленно напоминающего волчонка, туго натягивают полупрозрачную кожу, из-под которой просвечивают внутренности. Видно, как стучит сердце.

В следующие три часа на свет появляются еще четыре точно таких же – первых в своем роде щенков. Чуть слышно попискивая, гибриды ползут по доскам, отталкиваясь от них искривленными лапами с длинными многосуставными пальцами, тыкаются в живот матери и принимаются сосать молоко. Дана облизывает их и вскоре засыпает, согревая детенышей своим телом…

– Эй, Монгол, иди сюда! Посмотри на двух жмуриков! – зовет человек в ОЗК и с ружьем в руках. Стоя возле одного из окон многоэтажки, он поворачивает голову и приглашающе кивает приятелю, сидящему в кресле в глубине комнаты.

Монгол встает, подходит к окну, долго смотрит в бинокль на дорогу, по которой скользят на лыжах две далекие человеческие фигурки.

– Почему жмуриков? – удивляется он, опуская бинокль. – Вполне себе живые, бодро идут.

– А потому! – огрызается первый боец. – Как только они с окном поравняются, я по ним шмальну, вот и жмурики.

– Отставить! – шипит Монгол. – Ты забыл, что Батя приказал?! Наше дело наблюдать и действовать только если нужно. У них оружие имеется. Вон, винтовка со снайперским прицелом, ОЗК какой-то незнакомый, противогаз с панорамным стеклом… Бобровые залетные, Казбек! Надо живьем взять и узнать: кто, откуда, зачем, где такой амуницией разжились.

– У них оружие есть? – удивляется Казбек.

– На, сам посмотри!

– Да ладно, верю, – отмахивается боец. Судя по голосу, при слове «оружие» боевой пыл у него поубавился. Подумав, Казбек добавляет: – Все ты, Монгол, по правилам жить пытаешься! Нам делиться придется, а так себе бы все забрали.

– Дурак ты! – взрывается Монгол. – Дальше носа своего не видишь! Мы больше прибытку получим, если их расколят. Действуем, а то мимо пройдут. Идем вниз.

– Ага! Щаз! – Казбек не трогается с места. – У них оружие есть, а я в штурмовой отряд не записывался, мое дело сверху смотреть, а задерживают пусть другие.

– Это приказ! – цедит второй дозорный. – Если не пойдешь, я Бате доложу, что ты приказы его не выполняешь. – Монгол демонстративно передергивает затвор короткоствольного «АКС-74У».

– Ну, ладно, – неохотно соглашается Казбек, – уговорил! Идем. Только раз у тебя автомат, то ты их и берешь, а я из подъезда прикрывать буду.