Вячеслав Шалыгин - Власть бездны

– Другое дело. Что это тебя качает? Садись, сержант, пока не рухнул. Самоса, пенку!

– Вот, – второй медик положил полиуретановый коврик на большой плоский камень.

Веретенников без возражений улегся на подстилку, чем заслужил одобрительный взгляд ворчливого фельдшера.

– Та-ак, – фельдшер посветил Сталину в глаза фонариком, ощупал шею, плечи и попросил пошевелить конечностями, а затем помял живот. – Нормально. Транспортабелен. Остальное в машине изучим. Самсонов, где носилки?!

– Да не надо, – Сталин сел. – Пусть поможет, доплетусь. По таким камням уроните ещё.

– Можно и так, – не стал упрямиться Короданов. – В этих местах чем короче экспозиция на берегу, тем больше шансов сохранить свои изображения в целости.

– Кардан мудр, – с усмешкой проронил Чесноченко. – Иногда настолько, что сам в своих мудрёных речах путается. По машинам!

– А ты чего тут верховодишь, Чеснок? – Фельдшер оглянулся. – Где офицеры?

– Некогда им, – сержант запрыгнул в машину. – Геша, полный назад!..

Ехать лежа в санитарном «тигре» оказалось не хуже и не лучше, чем сидя. Трясло точно так же. Впрочем, Сталина это не беспокоило. После того, как Кардан измерил давление, подсчитал пульс и деловито «ужалил» чем-то простым, но эффективным вроде кетанова с кордиамином, Веретенников пригрелся под серебристым покрывалом и даже на миг задремал, но затем вдруг взбодрился и почувствовал, как возвращается в почти нормальный рабочий режим. А самое главное – к нему вдруг начала возвращаться память. Точнее, булькающая в голове информационная каша остыла и улеглась правильными слоями.

Сталин вспомнил почти всё, кроме самого первого момента – удара о воду. Очнулся он в компании ещё трех полуживых потерпевших в центре натуральной карусели, устроенной мелкими светящимися тварями. Что это были за гады, Сталин не понял. Чем-то они походили на рачков размером с креветок. Твари быстро и деловито отщипывали от людей мельчайшие кусочки, и помешать этому потерпевшие не имели никакой возможности.

Сталину повезло больше других, он вынырнул чуть поодаль и почти сразу сообразил, что отбиваться от огромного косяка этих водоплавающих хищников бессмысленно. Бегство казалось тоже сомнительным вариантом, но Иосиф выбрал именно его и не прогадал. Буквально через минуту он вдруг наткнулся на крупный плавающий обломок.

С одного края обломок тлел, и едкий дым почти не давал дышать, но Сталин всё-таки воспользовался импровизированным плотом. Обломок медленно, но верно тонул, но одновременно всё-таки плыл куда-то по течению. То, что здесь имеется какое-то подводное течение, Веретенников понял ещё до того, как вскарабкался на плот.

Что наступит раньше – обломок фюзеляжа утонет или течение вынесет его на мель, – могло стать темой увлекательного спора, да только вот спорить к тому времени стало не с кем. Сталин больше не слышал криков и не видел ни одного выжившего. И не видел он никого ровно до того момента, когда в сумерках вдруг замелькали вспышки выстрелов и зажглись огни, подсветившие береговую линию. В отсветах мелькали какие-то люди. Местные это или бывшие пассажиры, не имело значения. Главное, что Сталин зафиксировал цель.

Иосифу стоило немалых усилий остаться на обломке и выждать, когда течение подтащит его плот как можно ближе к берегу. Когда плот пошел ко дну в полусотне метров от берега, Сталин бросился в воду и быстро поплыл. И, что удивительно, доплыл без приключений.

А вот нормально выбраться на берег не сумел. Едва нога ступила на относительно сухую гальку, откуда-то вылетел крепкий боец с палкой в руке и с ходу, без всякого «здрастье» засветил Сталину в лоб.

Веретенников успел отреагировать, и удар пришелся вскользь, но звон в голове раздался оглушительный. Сталин рухнул, откатился, вскочил на ноги и попытался объяснить бойцу, что тот не прав. Но оказалось, что объяснять, по сути, некому. Воин с дрыном выглядел абсолютно невменяемым. Всё, что оставалось Веретенникову, – вырубить источник опасности. Так Сталин и поступил.

Позволив бойцу нанести ещё один удар, Иосиф в последний миг ушел в сторону, рубанул сверху по рукам, а затем локтем в висок выключил безумца. Тот рухнул как подкошенный.

«А потом я зачем-то поменялся с ним одеждой, – сделал вывод Сталин. – О чем я тогда думал? Зачем решил запутать следы? Видимо, по привычке. Сам тоже плохо соображал, вот и положился на заученный набор стандартных шпионских процедур – менять маскировку при первой же возможности. Что ж, это оказалось правильным решением. Но куда делся настоящий сержант Прохоров? Водяные утащили? Вроде бы не выползал никто из моря. Очнулся и ушел? Это хуже. Если только он не свихнулся всерьез и навсегда. В этом случае он хотя бы меня не сдаст».

– Это тебе повезло, – вдруг заявил фельдшер. – В очередной раз.

– А? – Сталин встрепенулся и вдруг понял, что Кардан давно о чем-то говорит. – Выпал на секунду.

– Говорю, с местом швартовки тебе тоже повезло. Причаль ты на полсотни метров левее-правее, и всё, кранты. Тут подземная река в море впадает, вода разбавленная, почти несоленая. А твари пресную воду не любят, как известно. Вот и не схомячили тебя.

– Понятно, – Веретенников кивнул. – Действительно повезло.

– «Действительно» ему, – фельдшер хмыкнул. – По виду ты вроде бы свой, а выражаешься, как Чеснок – мобилизованный пиджак с высшим образованием.

– Глаз-алмаз, – Сталин усмехнулся. – Дипломатом был. Со шпионским уклоном. В Венесуэле при посольстве ошивался.

– Да ладно! И чего?

– Ничего. Я там за одной секретной стройкой приглядывал. Полсотни агентов при мне тёрлись. А тут Потоп. Считается, что по моей вине всё подразделение утонуло.

– А на самом деле…

– Так и было, – Сталин вздохнул. – Никаких подстав или стечений обстоятельств. Виноват от и до.

– И чего? Мог бы просто уволиться, да и жить при какой-нибудь внешнеторговой конторе консультантом. Вашего брата дипломата, как понимаю, бизнесмены ценят. Зачем в армию подался? Да ещё рядовым!

– Нет, не по мне это, с бизнесменами вискарь глушить. Я сюда хотел вернуться, искупить, совесть успокоить. Но в разведке меня видеть больше не хотели. Вот и решил пойти самым трудным путем. Завербовался в армию, но до Америки, как видишь, только через три года добрался.

– И что? Получается с совестью-то договориться? – Кардан скептически ухмыльнулся.

– Пока не знаю. Вроде бы получается, – Сталин усмехнулся. – Ещё лет десять – и очищу карму. А заодно, глядишь, и новую карьеру сделаю.

– Ну, карьерой это не назвать, но… – фельдшер вздохнул. – Вот ведь мир наизнанку! Чего только не случилось за эти годы. Прежде не поверил бы в твою историю, но теперь… и не такое, если честно, слышать приходилось.