Игорь Резун - Укок. Битва Трех Царевен

Он протянул ему несгоревший кусок картона с ровными рядами цифр. Четыре столбика двухзначных. Шифровка. Край опален.

— Сжигали в печи. У этого Макросова. Но кто-то очень неловко кочергой пошерудил, кирпичик из кладки — бзысть! — и накрыл. И не сгорело. Так-то вот. Возьметесь?

— Передам нашим криптографам. Покопаемся, — хмуро ответил Заратустров. — Спасибо.

— Пожалуйста. Только мне не забудьте сообщить, если что.

— А вторая новость… плохая?

— Плохая? — задумчиво проговорил следователь. — Да я думаю, ты ее и сам знаешь, Александр Григорьевич. Цифры, расположенные треугольником, на стене видел? Цифры-то не простые. Думаю, это наши старые знакомые.

И Пилатик одними губами произнес роковое слово — слово, которого так боялся Заратустров в глубине души. Но пришлось кивнуть.

Пилатик скривился и бросил:

— Звони. Я теперь все время на связи.

Черная «Волга», рыкнув мотором, откатилась к шоссе. А Заратустров стоял, вытирая слезящиеся от дыма глаза и все еще смакуя во рту уже потухшую сигару.

Значит… ОНИ ПОЯВИЛИСЬ СНОВА!

Герои еще в начале Пути… Они еще не знают, сколько трудностей встанет перед ними, сколько раз Зло будет сторожить их за поворотом. Но они не одиноки! Читайте во второй книге «Укок. Битва Трех Царевен» о том, как веселый английский сэр научил СИМОРОНу британскую аристократку, как из Людочки сделали принцессу и как над «Лабораторией» впервые нависла зловещая тень Старца Горы…

В первой книге «Битвы» начинается путь трех царевен, за каждой из которых стоит мощная, магическая сила, рассеянная по миру. Простая уборщица из Института археологии Сибирского отделения РАН, Людочка, стараниями своей подруги и бесшабашного СИМОРОН-волшебства превращается в настоящую принцессу, покорительницу сердец — и ощущает странное духовное родство с мумией алтайской женщины, похороненной десятки веков назад и хранящейся в саркофаге Института; девушка Юля, небогатая студентка одного из престижных вузов, внезапно заболевает лунатизмом — и переносится в Персию, на ступени зловещей скалы Аламут, поднимаясь вверх, к резиденции повелителя таинственного ордена ассасинов. И, наконец, две загадочные цыганки — старая и молодая, вынуждены бежать снова и снова, уходя от ударов невидимой и безжалостной руки, словно стремящейся уничтожить… третью царевну!

Тем временем в Лондоне обозреватель Али Орхан Джемаль пророчит войну исламской и христианской цивилизаций, а в Париже при взрыве своей машины ранена Марика Мерди, профессор Сорбонны, открыто говорившая о приходе в мир трех будущих его повелительниц. В далеком Новосибирске сотрудники территориального отделения Спецуправления «Йот» ФСБ РФ готовятся к бессонным ночам и боевому дежурству…

«…Продолжается освещение частного визита в Россию Лорда Пиерса Энтони Эймаунта Веджвуда (Lord Wedgwood), потомка основателя английской компании Wedgwood, производящей всемирно известный элитный фарфор, и г-жи Сары Фергюссон, герцогини Йоркской, являющейся „лицом“ марки Wedgwood.

9 июля высокие гости приняли участие в церемонии открытия бутика фарфора Wedgwood в магазине „Гледиз“ на Мясницкой. На открытии присутствовали также топ-менеджеры группы Wedgwood/Waterford и представители московских властей. Покидая магазин, герцогиня немало шокировала публику, заявив, что она „устала от жары и каблуков“, и хладнокровно разувшись на асфальте Санкт-Петербурга. Так, босая, с туфлями в руках, герцогиня шествовала по Невскому, ничуть не беспокоясь о своем имидже.

На следующий день, 10 июля, английская делегация прибыла в Санкт-Петербург. Там она посетила фирменный магазин Wedgwood, а затем Эрмитаж и Петергоф. После этого герцогиня Йоркская, широко известная своей благотворительной деятельностью по всему миру, отправилась в детские дома Санкт-Петербурга. На этот раз, как не преминули заметить комментаторы, она была обута…»

В середине сентября, когда последнее тепло еще держало позиции, толкая столбик термометра днем до плюс двадцати, в Новосибирск на Джазовый фестиваль приехал сэр Малькольм Реджинальд Бетвейн-Поттигар, один из лучших британских кларнетистов. Пиетет перед сэром Реджи, как по-простецки называл его председатель городского джаз-клуба, был таков, что на встречу англичанина отправили даму из бюро Оргкомитета, с шофером. Она была высокой, очень правильной женщиной лет тридцати пяти, носила строгие в роговой оправе очки и прекрасно знала английский. Эта дама, одетая в бежевый брючный костюм и крахмальную блузку, должна была окружить гостя радушием и заботой, а также представить принимающую сторону во всем блеске.

Однако сэр Реджинальд оказался обыкновенным шотландским музыкантом закваски времен «Sex Pistolls» и «Smokies». Из самолета вышел рыжебородый детина с прозрачными голубыми глазами и огромным большим красным носом, выдававшим в нем любителя крепкого портера. Он был в полосатых гетрах, клетчатой юбке, открывавшей волосатые кривые ноги, в малиновом пиджаке на голое тело с закатанными рукавами и с данхилловской трубкой в зубах. Кларнет он нес в одной руке, в футляре, и, как казалось, никакого багажа с ним больше не было. Сэр Реджи облапил встречающую его даму, уколол жесткой бородой, обдал табачным духом, а на вопрос о багаже махнул рукой: мол, все купим! И они поехали в город.

Как на грех, женщина решила показать иностранцу центральную часть сибирской столицы и тем самым подтолкнула сэра Реджинальда к его первому и самому яркому хулиганству на сибирской земле. Шотландца привели в восторг каменные идолы, установленные на главной площади перед Оперным театром еще в семидесятом году верноподданным скульптором с вполне диссидентской фамилией Бродский. Об этих скульптурах, изображающих неизменного Ленина в компании красноармейца, крестьянина, рабочего да еще неизвестной парочки — андрогинного вида девушки с парнем — спорили с начала смутных российских времен. Одни доказывали, что скульптурная группа уродует вид площади, загораживает фасад театра, и предлагали снести ее немедленно. Вторые же, естественно, кричали о недопустимости такого варварства. Фигуры между тем стояли, уже давно слившись с ландшафтом, и поражали воображение только гостей города. Перед их истуканным обаянием не устоял и шотландец. Он попросил остановить машину прямо у памятника.