Андрей Дьяков - Метро 2033. Тени Пост-Петербурга (сборник)

Повисла долгая пауза. Потом Кондор с Тараном одновременно взглянули друг на друга и, не сговариваясь, пошли к входу. Глеб поспешил следом, а остальным Кондор приказал ждать внизу.

Довольно легко им удалось отыскать лестницу, ведущую на колоннаду. Решетка, перегораживавшая коридор когда-то, сиротливо валялась на пыльных ступенях. Поднимаясь все выше, Глеб осторожно касался пальцами стен величественного храма. От сооружения почти ощутимо веяло древней силой. Какие тайны хранят эти стены? Каким еще страстям человеческим станет храм немым свидетелем? На одной из стен, на куске, очищенном от потрескавшейся штукатурки, Глеб заметил текст, начертанный мелкими кривыми буквами:

«…произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь.

И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои.

И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих.

И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор…» [4]

Дальше было не разобрать. Как ни вглядывался мальчик в шершавую поверхность стены, пытаясь узнать что-то еще о тех ужасных днях Катастрофы, большего храм ему не открыл. Глеб не раз пробовал расспрашивать Палыча о том, как случилось ЭТО. Старик всегда отмалчивался и лишь однажды выдавил из себя несколько скупых фраз о реве сирен, криках, панике, толчее при эвакуации, голоде и лишениях первых месяцев под землей… Вспоминать об этом Палыч не любил. То ли по утерянной родне тосковал, то ли еще чего… Чаще о людях говорил. О тех, кто своими распрями и амбициями довел мир до Катастрофы, и тех, кто, поддавшись панике, по головам других лез в спасительное лоно метрополитена… Жестко говорил, зло. Будто на весь мир обиду затаил. А после разговоров этих всегда уходил в свой угол – горькую пить.

Таран окрикнул ученика. Глеб, прыгая через две ступеньки, поднялся к сталкерам. У мальчика дух захватило от ошеломительного вида, открывшегося с верхотуры. Разглядывая панораму покинутого мира, Глеб испытывал и восторг – от бескрайности расстилавшегося вокруг пространства, и горечь – от его заброшенности и безжизненности. Мальчик не в силах был понять, насколько велики должны быть ненависть и безрассудство человеческое, чтобы принести в жертву все живое – природу… воду… землю…

Взглянув в другую сторону, Глеб обомлел. Точно такое, как в его сне, за деревьями простиралось…

– Море…

– Ну почти. Финский залив. А вон та полоска земли и есть Кронштадт. – Таран указал рукой вдаль.

Кондор достал бинокль и принялся внимательно изучать далекий берег.

– Ну что там, видно чего?

– Тишь да гладь… Сигналов тоже не наблюдаю.

Вдоволь налюбовавшись бликующим водным пространством, Глеб прошел по периметру галереи на противоположную сторону. Внизу раскинулось заболоченное озеро. На илистой поверхности булькали пузыри. Белесая дымка испарений, поднимаясь с воды, обволакивала два островка, заросших кустарником. Присмотревшись, мальчик заметил там какое-то движение и позвал наставника.

«Вдруг там люди! – подумал Глеб. – Вот на Московской удивятся, когда узнают, что именно я…»

– Опа. – Бывалому сталкеру хватило одного взгляда в прицел винтовки. – Старые знакомые. Ольгин пруд облюбовали.

Подбежал Кондор. Глянул в бинокль и выругался. Глеб, сгорая от любопытства, довольно бесцеремонно выдернул аппарат из его рук и приник к окулярам. В прибрежной растительности мелькали серые головы волколаков. На мгновение Глебу показалось, что одна из морд уставилась прямо на него. Мутант задрал голову вверх и протяжно завыл. Среди кустов зашевелились горбатые широкие спины его сородичей. И, откликаясь на зов, вся серая масса вдруг тронулась с места и двинулась к мостику, соединявшему острова.

– Что делать, сталкер? Ждать? Прятаться? – зачастил Кондор, наблюдая за тем, как волколаки тягучими скачками несутся по второму острову. Самые резвые из тварей уже выскочили на мост, соединявший острова с берегом.

– Тикать надо…

Они слетели по ступеням. Остальные, похватав с асфальта оружие, побежали за ними.

Мерный стук тяжелых ботинок по мостовой немного успокаивал нервы. Взмокшая под резиной противогазов кожа неприятно зудела.

– Все бегаем и бегаем, как сайгаки… – подал голос Дым. – Шмальнули бы чуток по собачкам, и вся недолга.

– Бельгийца тебе мало, Гена? Не наигрался еще? – огрызнулся командир. – Живее, живее, Ната!

– В парк! – рявкнул Таран.

Дым, не останавливаясь, на полном ходу врезался в кованые ворота. Створки, жалобно звякнув, распахнулись настежь. Одна из них, не устояв перед натиском мутанта, слетела с петель. Пролетев по верхнему парку, сталкеры обогнули руины дворца и спустились вдоль широких ступеней Большого каскада. Погони пока не было.

Внизу Глеб увидел статую – голый мускулистый человек в рукопашную боролся с диковинной тварью.

– Это кто? – не удержался от вопроса мальчик.

– Самсон.

– Он тоже сталкер?

– Еще какой! – ухнул Ксива. – Только «химзу» [5]не носил. Принципиально.

Угрюмые бойцы не отреагировали на шутку. Слишком свежо еще было воспоминание о гибели Бельгийца. Лишь брат Ишкарий, не удержавшись, глупо захихикал. Но и его смех оборвался, когда отряд приблизился к статуе. Иссохший бассейн, окружавший скульптуру, доверху был заполнен человеческими останками. Потемневшие от времени и пыли кости с налипшими на них обрывками истлевшей одежды… Жуткие оскалы черепов…

– Твою ж налево! Это как надо жизнь ненавидеть, чтоб такое вот… – Губы Шамана дрожали.

Мальчику доводилось видеть трупы. Однажды он даже видел человеческий скелет. Год назад один чудик с Московской, изрядно набравшись, уснул в сбойке недалеко от станции. Его нашли через пару дней: остались только кости, начисто обглоданные крысами…

Но чтоб вот так… Что должно было произойти в сознании людей, в одночасье превратившихся в… Таран называл таких выродками.

– Почему люди делали это? Почему убивали друг друга? – Мальчик обратился к подошедшему наставнику. – Здесь произошло что-то ужасное…

– У ненависти человеческой много личин. Ты видишь одну из них, – вместо сталкера нараспев ответил брат Ишкарий.

– Это неправильно. Так не может быть везде…

– Откуда такая уверенность, Глеб? В этом мире уже двадцать лет все неправильно, – покачал головой Таран.

– Не знаю… Просто хочется думать, что должно быть что-то другое… Хорошее. Нормальные люди, чистая земля… – Мальчик мечтательно прикрыл глаза. – Вот бы найти место, где все по-другому!