Александра Гардт - Эпоха лишних смыслов

– Михайлов, а что у вас? – Генерал-майор оперся о стол и выжидательно глянул на подпрыгнувшего на месте блондина.

– Ну, э, – сказал Степа, и я от души расхохоталась, чувствуя, что скольжу по тонкой грани истерики.

– А у него – задача. Присоединить к себе Зефир и уничтожить мир окончательно. – Гера мучительно щелкал зажигалкой.

Я повернула голову набок и оценивающе поглядела на Степу. Не тянул он на Бена Эрлена, никак не тянул. Впрочем, внешность ведь поменять можно.

– Скажи, Герман, а это отродье все время при тебе было? – поинтересовалась я.

Гера кивнул.

– Михайлов, отчет, – тихо, но выразительно рявкнул штатский генерал-майор.

Степа совсем стек с лица. У меня, как назло, появилась целая кипа мыслей, которую надо было тут же, немедленно обсудить. Но только со своими. Потому что чужие… Чужих позвал Туров и правильно сделал, по Степе давно выговор плакал, но мои мысли – собственность Зефира. Что мы имеем? Эйдан и я были в одной реальности одновременно. Прорвало и там, и там. Но по идее, в книжку можно зайти погулять и просто так. А значит, против нас кто-то работает? Кроит миры под себя, заставляет их защищаться и…

Я мгновенно угасла. Бред сивой кобылы. Деконструкторов-то по пальцам перечесть, а конструкторов отродясь не было. Ломать – не строить. И потом, в тексте придется проводить такое количество времени, что обязательно будет заметно. Это ведь не наша работа, проболтался внутри пару часов субъективки и вышел через двадцать секунд; это простроение линий и сюжетов. Задачка для бога. Не для демиурга – для бога. Богов в округе как-то не наблюдалось.

Степа мямлил что-то несусветное. Прислушавшись, я поняла, что он пытается спихнуть всю вину за происходящее на нас и даже ссылается на Нинины отчеты.

– Молчал бы ты уж, а. – Я вложила во взгляд столько ненависти, сколько могла.

– Госпожа Оливинская, а вот сейчас вас никто не спрашивал, – живо отреагировал генерал-майор.

Я пожала плечами.

– В общем, количество прорывов осталось в рамках прежних цифр, после того, как мы догадались периодически обрушать ЖЖ, а также вбрасывать такое количество дезинформации, чтобы у людей глаза разбегались. На зарплате сидят пять блогеров из первой сотни, строчат всякую безобидную чушь, отвлекающую много внимания.

– Вот новость, – наконец подал голос Макс. – Когда я еще вносил предложение о практике малых дел и разделении с властвованием? Года два назад?

– Ваши предложения, господин Гамов, введены в действие, – огрызнулся Степа.

Генерал-майор потер ладони.

– Хорошо. Теперь у меня вопрос к Максиму. И, пожалуй, закончим. Как вы считаете, отключаем Интернет?

У меня даже челюсть отвалилась. Я, правда, поставила ее на место. Железным усилием воли.

– Да зачем? – помотал головой Макс. – Снести пару сайтов и дело с концом.

– Госпожа Оливинская говорит, что в сайтах недостатка не будет. И обрушение в данном случае роли не играет. Зефир, к сожалению, намного опаснее Зеро. Да и сейчас, смотрите, какие результаты. Всплеск у вас, а Зеро и в ус не дует. Кстати, господин Туров, – он вдруг обернулся к Гере, уже посиневшему – то ли от дыма, то ли от холода. – Как я понимаю, вы ведаете административной частью?

В этот момент у кого-то заиграл телефон. С замиранием сердца я узнала мелодию и побежала к куртке.

– Госпожа Оливинская, – укоризненно протянул генерал-майор.

Я почти выругалась вслух – и тут на дисплее нарисовался улыбающийся Эйдан. Когда только сфотографировать успела…

– Прошу прощения, звонит британское Закрытие фантастических реальностей.

– Вольно, – расхохотался он. – Отвечайте.

Я покосилась на присутствующих, отметила про себя, что толстяк покраснел вообще сверх меры, и провела пальцем по экрану.

– Эйдан, дорогой, я сейчас не очень могу говорить…

– Оливия, стой. Герман просил меня перезвонить именно тебе. Про количество прорывов.

Еще и с Эйданом связаться успел.

– У нас нет никаких изменений в цифрах, даже по сравнению с две тысячи девятым. То есть, они есть, но разница в один-два прорыва. Все стабильно.

– У вас и такой чудовищной ситуации нет на книжном рынке, – развела руками я. – Слушай, правда, проблемы тут у нас, начальство приехало, разборки.

– Перезвони мне, – коротко ответствовал он.

– О чем же говорит дружественное нам ведомство Великобритании? – кротко и с очаровательной улыбкой поинтересовался генерал-майор.

– На свидание звал, – буркнула я.

– Серьезнее, госпожа Оливинская. Что вы, в самом деле, как ребенок.

– Сказал, что у них нет такой ситуации. Что количество прорывов сопоставимо с две тысячи девятым годом.

– И это все? – спросила Арлинова.

Я кивнула. Она обмахнулась изящным кружевным платком, а потом будто остановилась, замерла в пространстве – и со стекленеющим взглядом начала падать под стол.

По-моему, я орала. Потом, видя, как ее усаживают и пытаются напоить, пришла в себя (на очень жестком уровне под названием «все по барабану»), презрительно фыркнула и набрала «Скорую». Проорала название ведомства и даже свое звание упомянула, лишь бы ехали поскорее.

Примчались минуты через полторы, как будто дежурили под окнами. Два белых-белых медбрата. Загрузили в машину и были таковы.

– Ну это, знаете ли… – Толстяк отерся платком, а я панически огляделась по сторонам.

– Нехорошо совсем, – коротко заключил генерал-майор.

– Степа, – с ненавистью выплюнула я.

И тут в кабинете случилась куча-мала. Непонятно, кто полетел на кого, но в результате Степа украсился еще двумя кровоподтеками, и, что удивительно, Нина даже подойти к нему побрезговала.

– Так, ребята. – Генерал-майор покачал головой. – Расходимся. Если надо будет, я оставлю вам мой телефон, Интернет отрубим по звонку. Господин Туров будет исполнять обязанности госпожи Арлиновой. Госпожа Светлова – обязанности господина Михайлова. Крутитесь на своих местах, а мы с Леонидом Аркадьевичем не мешаем.

Нина жалобно хлопнула ресницами и проговорила:

– Но я же… я же…

– Вы исполняете обязанности главы Закрытия реальностей. Ничего, не развалитесь. Пойдемте. А господа Гамов, Туров и Оливинская пусть остаются со мной на связи. Господин Михайлов, проследуйте за мной.

Во мгновение ока кабинет Арлиновой освободился. Мы остались втроем.

Несчастная рамка снова валялась на полу, и я подняла ее. Смеющиеся ученые, Микаэла (Мишка, наверное), лет двадцати четырех, и ее муж, Борис, не сильно старше, прячется носом в ее волосах. Плохой, но очень счастливый снимок.

Пальцы задрожали, и рамка упала на стол.

Я открыла кабинет Арлиновой и поежилась. За массивным столом Гера казался мелким и незначительным.