Александра Гардт - Эпоха лишних смыслов

Машина отозвалась дружным хохотом трех глоток; я пораженно замолчала.

– Откуда ты такая нарисовалась? – спросили у меня, кажется, с заднего сиденья.

– Какая разница, – раздраженно бросила я. – Откуда нарисовалась, туда и сотрусь. На вопрос ответьте.

– А ведь это Лили.

У меня начала затекать спина. Да еще и в лобовое стекло заглянуть не было никакой возможности, из-за чего создавалось впечатление, что я разговариваю прямо с самим хищным джипом.

– Не, не Лили, – отозвался другой. – Похожа, но другая.

– Ты не из города, что ли?

Последовавшая тишина была прямо-таки зловещей. Я поморщилась и включила приказной тон:

– Не из города. Есть еще кто такой же?

На этот раз машина нервно и коротко гоготнула. Я почти всплеснула руками, но удержалась от картинного жеста.

– Объяснитесь, господа.

– Нет уж, детка, не будем.

Стекло со стороны водителя опустилось ровно настолько, чтобы я смогла увидеть пытливые карие глаза.

– Поскольку ты человек, я отвечу на твои вопросы: мы мальчики хорошие, правил не нарушаем. Но дальше, со своими россказнями, ты сама по себе.

– Погляди на нее, явно человек не отсюда, – прошипело заднее сиденье.

– Забросили меня, – отозвалась я как можно тверже.

– Мы в зоне, чудачка, я бы рад поверить, но не буду.

– Вертолеты. Машины такие летающие. Души погибших танков, – продолжила гнуть свою линию я.

– Ага, или вампиры подговорили тебя быть за них. Они хорошо промывают мозги, своими-то лозунгами.

Я фыркнула и покачала головой.

– Так вот. Отвечаю. По территории жертв нет сорок три дня, вампиры истощены, мы надеемся на выживание. Человеку сюда попасть просто невозможно.

– Макс? Макса у вас нет? – спросила я отчаянно.

– Нашего лидера Макс зовут, – снисходительно отозвалось заднее сиденье, и на него тут же полилась грязная ругань.

Сердце подпрыгнуло:

– А нельзя ли с ним как-то увидеться?

Вываливаясь через прорыв на смотровую площадку, я все еще держалась за живот, на который пришлась очередь, ставшая воздухом на границе двух миров.

Крови не было, боли тоже, я судорожно вздохнула и вскочила на ноги. Мишка смотрел на меня во все глаза.

– Сколько я отсутствовала?

– Пятьдесят одну секунду.

Эйдан не брал трубку. Я чертыхнулась и набрала номер еще раз. По памяти, от руки. Мишка, хороший мальчик, смотрел как прикованный на циферблат своих больших часов и отсчитывал каждую минуту, прошедшую с моего возвращения.

– Лив? – наконец раздалось на другом конце.

– Я. Слушай, Эйдан, такой вопрос. Скажи, что делать, если персонажи книги знают меня в лицо, а мне нужно подобраться к одному из них?

– Зачем? Лив, ты считаешь его точкой напряжения?

Я подавила вздох. Мишка показал мне два пальца.

– Надо. И у меня нет времени. И я не могу позвонить Гамову. И у нас прорыв, который сожрет весь город через двадцать минут. И мне нужен твой совет.

– Лив?! – Эйдан на мгновение замолчал. – Ты хочешь вытащить Макса из книжки?! Это запрещено!

– Похрен. Не тяни время. Знаешь что-нибудь полезное?

– Нет. Нет, не знаю.

Голос Эйдана звучал обиженно, раздраженно и виновато. Я почти с безразличием глянула на фиолетовый прорыв, потом вернулась мыслями назад.

– Знаешь, – сказала я, и голос сел, оборвался на полузвуке.

– Лив, ты не будешь этого делать.

– Говори, – прошептала я.

– Нет, Лив, так нельзя, послушай меня, это не выход, нельзя так!

– Говори.

– Нет способа это сделать. Не существует. Ты никак не сможешь подобраться к измененному книгой Гамову.

До меня наконец дошло. Я вздрогнула – и поняла, чего он не хотел говорить.

– Хорошо, Эйдан, спасибо, – отозвалась я и нажала на «сбросить», не дослушав его протестующих возгласов.

– Три, – одними губами сказал Мишка.

Я улыбнулась ему рассеянно и набрала побольше воздуха в легкие.

– Послушай. Если я не вернусь с Максом, я не вернусь вообще. Но прорыв будет закрыт. Так что ты подожди до нулевой отметки, не будет нас – поезжай к Турову, передавай привет, кланяйся в ноги, скажи… – На глазах вдруг возникли слезы, которые тут же осушил порыв ветра. – Скажи, что Оливия Розен считает Германа Турова большим талантом и просто завидует. Ну и что я сделала все, что могла.

С этими словами я развернулась и пошла к прорыву, отпуская себя на волю и чувствуя дикий восторг, желание броситься вниз, нырнуть с головой, раствориться…

В баре опять играли какую-то нудятину. Казалось бы, все под вампирами ходим, надо жизни радоваться, пока сирена не возвестила приход ночи, так нет. Старое, нудное, баритонное. Наливали тоже с неохотой: старички все привыкли, что Рокси полтора месяца назад двадцать один стукнул, а новенький все никак не хотел этого взять в толк. Раз за разом: «Мисс, можно ваше водительское удостоверение?» да «Вы точно достигли легального возраста?». Обороты-то, обороты – заглядение просто. Я хлопнула текилы и посмотрела поверх голов на бармена. Вполне себе ничего, и ростом повыше меня будет. Подходи и бери голыми руками. Поморщившись, я толкнула стопку вперед. Кто знает, сколько мы еще протянем по старой системе со старыми ценностями, кто знает. Впрочем, умирать мне не хотелось. Хотелось жить на полную катушку. Желательно, подальше от зоны.

– Хей, Рокси, подиджеила бы, что ли.

Я оторвалась от бармена и взглянула на Алекса, нарисовавшегося прямо передо мной. Тоже отличный вариант. Двадцать три, души во мне не чает, водитель собственного экипажа. На счету – два вампира.

– Дурная примета тут диджеить. – Я рассмеялась и стряхнула блеснувшие рыжим волосы с плеча.

– Выпить принести?

– Будь добр.

Проводив широкие плечи Алекса взглядом, я соскочила со своего места и пошла к давно опустевшему диджейскому пульту, если так это место, конечно, можно было назвать. Полтора месяца назад. Мое совершеннолетие. Последняя на данный момент жертва, глупый пьяный Тони. Я опустилась на корточки и стала рыться в пластинках. Музыка была вполне ничего, приятная. Точно не то уныние, лившееся из динамиков теперь.

Я вздохнула. Дайленберг уже пятый месяц был отрезан от большой земли при помощи всех мыслимых и немыслимых средств. В один прекрасный день нам отрубили Интернет, перестали завозить газеты, потом за ночь возвели электрический забор, ну а там и вампиры пожаловали. Повезло тем, кто в этот уик-энд был в отъезде. Как, например, мои родители. Я, наоборот, приехала из универа вместе с парнем. Сожран в первую неделю эксперимента. Как нас всех-то не сожрали, понять трудно. Видно, из-за того, что изначально целых тридцать тысяч было. По здешним меркам – почти что мегаполис. Я потянулась и ощутила, что внутри готова разжаться злая пружина. Ни за что, ни за что не вспоминать, как его звали.