Олег Борисов - Палач

И квартиру нашли на удивление быстро. Зицц просто прикрыл на пару минут глаза, а затем зачитал вслух справку, кому из хозяев доходных домов были оказаны те или иные услуги за прошедшие полгода. И кто с настоящей радостью примет на постой нового работника службы Сыска Теней. Все же понимающий человек выберет вариант, где за уплаченные деньги напоят и накормят, а не станут улыбаться сквозь зубы и плевать незаметно в спину. Сыщик сверил список со своими внутренними ощущениями, помноженными на долгий опыт, и одобрил один из адресов. Туда девушку и поселили.

Правда, качаемый ветром боец невидимого фронта мечтал сразу же окунуться в гущу событий. И совершенно не желал тратить время на перекладывание бумажек рядом с Зиццем. Поэтому Шольцу пришлось пообещать, что при первых же интересных событиях он лично позволит Гжелике блеснуть талантами, а пока придется немножко поскучать. Недельку-другую, так сказать. Пока уляжется рутина с праздниками, пока разные зубастые создания высунут нос на морозные улицы. Вот как высунут – так сразу. А сейчас – крок лапами скребет, гулять хочет. Вот и займись…

– Удумал тоже, – вздохнул сыщик, ворча вслед затихающему топоту сапог по коридору. – Девочке бы вес набрать после больничных харчей, в себя прийти. А он про судьбы мира вещает. Баламут… Ладно, месяц я найду, чем ее развлекать, а потом на стажировку на Солнечную Сторону отправлю. Думаю, наместник не откажет. Ближе к теплу обратно приедет, вот тогда и помозгуем, сейчас горячку пороть не станем.

И Шольц задумался о куда более важной проблеме: стоит ли пробивать на поясе очередную дырку, или лучше начать делать по утрам гимнастику и пояс оставить в покое…

Клаккер на удивление быстро разделался со всеми рутинными делами. Проверив квартиру еще раз и обновив по десятому разу пахучие метки по всем темным углам, палач бодро пробежался по округе, заглянул в рыбные ряды, потом сунул нос в рабочие кварталы. Уже на выходе из очередного кривого переулка чуть не зашиб бедолагу, считавшего ворон рядом с распахнутыми воротами заводских складов. Выдернув худосочного мужичка из сугроба, охотник пожелал ему доброго здравия, потом сделал крюк между пустырями и Заречьем и закончил обход рядом с расчищенной от снега дорогой, убегавшей в еле видный в морозной дымке лес.

– Похоже, Новый год не только у нас праздник. – Клаккер удовлетворенно потер озябшие руки и наметил план на ближайший вечер: – Так, за пирогами. Рыбный караван вчера пришел, народ к празднику готовится. Зайду к пекарям, вряд ли откажутся с пылу-жару продать… Потом Гжелику по городу выгуляю, пусть к людям привыкает. И к вечеру – домой. Завтра выходной, через два дня – Новый год. Впервые, кстати, за много лет… Сильно ведь зубастые народ прижали, никто зимой даже нос на улицу не высовывал ночами. Но ничего, исправим…

Выхваченный из кармана тесак со свистом рассек воздух, заодно разрубив и мохнатый комок, прыгнувший из-за забора на палача. Мужчина постоял, прислушиваясь к тишине вокруг, потом с недоумением потрогал железкой убитую нечисть.

– Кабыздох, зараза. Неужели какой дряни надышался? Вы же, крохотули безмозглые, только по трубам канализационным бродите. Чего тебя на мороз понесло, чего на людей кидаешься?

Отряхнув клинок, охотник покрутился еще рядом с остатками нежити, дымившей посмертным туманом, но так ничего больше и не нашел. Пожав плечами, Клаккер посчитал себя свободным от дальнейшего исполнения служебных обязанностей и двинулся в город, за пирогами. Тем более, что звон старого колокола у ратуши объявил полдень, самое время для плотного обеда…

Вечер начался очень хорошо. Сначала дежурный закрыл двери департамента, украсив крохотное окошко кривой бумагой «Стучать громко и долго!». Возглавив шефство над пузатым чайником, унтер не забывал доливать кипяток в высокие стаканы, уплетая горячие пироги за обе щеки. Крок возился в клетке, доедая гору рыбной требухи, хрустя мелкими костями и мусоря вокруг чешуей. Хозяин кабинета благодушно косился на палача, который с удовольствием травил байки о несуществующих приключениях и заботливо подкладывал Гжелике все новую сдобу, соорудив в итоге безразмерную пирамиду. Зицц быстро осоловел в жаркой комнате от съеденного и мирно дремал сбоку, рискуя окончательно заснуть и свалиться со скрипучего стула. Наконец, решив не отбирать больше время у молодых работников, Шольц скомандовал отбой и распустил всех по домам, сгрузив половину пирогов дежурному унтеру. Вторую половину поделил между собой и девушкой, с которой взял честное благородное слово, что она их съест лично, а не подарит малолетней шпане, промышлявшей на площадях.

Заглянув домой и бросив вещи, Гжелика пошла гулять с Клаккером по Городу. Громила в ветролетном шлеме рассказывал ей про разные укромные уголки, мимо которых они проходили, заботливо оберегая попутчицу от городской толчеи. Благодаря активной работе обученных полицейских, удалось вычистить большую часть слонявшихся без дела гостей из Тени, что немедленно сказалось на жизни горожан. Разве что раз в неделю, где-нибудь в темном проулке, можно было нарваться на оскаленную морду, способную больше напугать, чем реально напасть и покалечить. А крупных тварей не видели уже почти месяц. И вместе с медленно рассеявшимся страхом перед темнотой на мощенные булыжником мостовые вернулись старые проблемы рабочих кварталов: бродяги, мелкие жулики всех мастей и воришки, увлеченно охотившиеся за чужими кошельками. Заработавшие зимой в две смены заводы оживили экономику, и крошки с барских доходов просыпались в карманы работяг, дышавших угольной пылью в цехах. Теперь в полицейских управлениях все чаще можно было услышать беззлобный матерок в адрес Сыска Теней:

– Дожили, на день по десять краж и каждый вечер пьяный дебош в кабаке на углу. Раньше-то – по домам сидели, нос не казали, а нынче-то… Ну, удружили…

Но Город ожил, стряхнул холодный морок с ярко освещенных улиц. У прядильной фабрики залили каток, и теперь там сутками пропадала малышня. Вдоль реки расчистили набережную и устраивали вечерние гуляния для состоятельных мастеровых, выставив длинными рядами лотки с закуской, сдобой и хмельными напитками. Серая толпа неожиданно расцветилась платками, вязаными цветными шарфами и плетенными поясами с помпонами. Улыбки мелькали на лицах людей, а худенькая девушка с огромными глазами медленно шагала вслед за охотником и ловила каждый миг жизни, бегущей мимо. За столь долгие годы заточения в клинике Гжелика не утратила способности удивляться и восхищаться окружающим миром. И теперь впитывала происходящее вокруг, подобно губке, успевая услышать каждый звук, увидеть любой мелькнувший мимо лучик солнца. А Город щедро делился хорошим настроением со своей новой жительницей.