Илья Тё - Броневой

Почти неделю после этого «предложения» я пребывал в абсолютном шоке. Такого позорного финала я для себя, разумеется, не ожидал. Те, кого в течение почти всей жизни я считал нанимателями и друзьями, выставили мне практически ультиматум. Но главное – ставили на грань крайнего унижения.

И вот, долгими бессонными ночами обдумав все нюансы, я принял, как мне казалось, единственное возможное решение этой проблемы.

– Ты пошел к Маляру, – усмехнулся Байбулатов.

– Я пошел к Маляру, – усмехнулся в ответ Шапронов.

– И вы договорились слить бой?

– Так точно. Но на своих условиях!

– Постой, я догадаюсь, – снова скривился Байбулатов. – По условиям вашего гениального соглашения выиграть должен был как раз ты, а не Малярийкин. Что вчера и произошло. Ты специально пропустил выстрел и спрятался на полу кабины. А Маляр специально сиганул вниз. Так?

– Не совсем, – покачал головой Малярийкин. – Красивое завершение карьеры – это то, что хотел получить командор. Я, как ты понимаешь, от этого не приобретал ничего. Но то, что я проиграл – весьма спорное утверждение.

– Дело в том, – снова пояснил Шапронов, – что тот человечек, который был виновен в смерти Калмышева и Ники, чисто по логике вещей являлся не кем иным, как куратором букмекерских сделок. Понимаешь взаимосвязь? Юнгу, Калмышева и меня сливал один и тот же человечек. Один и тот же!

Байбулатов отхлебнул пива, неторопливо вернул кружку на стол, потом задумчиво потер подбородок.

– Какой загадочный «человечек», – восхитился он. – И кто это? Репкин? Кто-то из лидеров чехов, кого я знаю? А может быть, я сам?

Шапронов и Малярийкин снова переглянулись.

– Так уж сложилось, – сказал Шапрон, – что не только лидеры чехов, но даже и сам Репкин оказались в этой ситуации не при делах. Конечно, Репкин, как глава местных «КТО», как один из ведущих телетрансляции и как крупный инвестор, имел серьезный вес в нашем деле. Но с криминалом, насколько мне известно, Репкин никогда не связывался – прежде всего потому, что не хватало мозгов. И потом, он деньги и так лопатой греб, без уголовщины. Во всяком случае, без прямой уголовщины. На рекламе там и так далее. А вот кое-кто мокрухой не брезговал… В общем, когда мы с Маляром обо всем договорились, я помчался к Элене Прекрасной – договариваться о бое за титул чемпиона. Бой был назначен против моей воли, но никто не мешал мне делать предложения по возможным кандидатам в собственные палачи. Не мудрствуя лукаво, я предложил ей Маляра. Она бы никогда не согласилась сделать из Малярийкина даже временного чемпиона, но моим главным аргументом были как раз деньги. Среди прочих возможных кандидатов в чемпионы на тот момент не было никого, настолько же яркого, как Маляр. Знаменитый аэрограф, потерявший товарищей от бандитского беспредела. Человек, связанный с гибелью знаменитого Юнги. При таких данных оставалось лишь бросить действующему чемпиону «КТО» открытый вызов – возглавить команду конкурентов. Что Маляр и сделал. После этого превратить Малярийкина в лжезвезду и выставить равным старому чемпиону, если не по профессионализму, то по харизме, – было делом техники и маркетинга. Вот и все.

– Так, значит, – Байбулатов аж поперхнулся пивным глотком, – куратор букмекеров – это все же Лена? Вы в своем ли уме?!

– Посмотри.

Малярийкин достал из нагрудного кармана несколько фотографий. Небрежно швырнул их на стол.

– После завершения «битвы чемпионов», – сказал Маляр, – чехи потеряли на ставках «КТО» больше сорока миллионов. Как ты понимаешь, для любого из их высокопоставленных менеджеров это страшный залет. Даже для самого крутого из бандерлогов… В общем, куратора букмекеров кончили в тот же вечер, сломав дубинкой колени и локтевые суставы, а затем подвесив за шею под потолок. На фото – стоп-кадры из ролика в Интернете, на котором всю процедуру казни – а она занимает почти четыре часа – старательно записывают на видео. Посмотри!

Байбулатов поднял со стола пачку. Сжав губы, с отвращением полистал.

Ну что же, ребята за столом могли говорить все что угодно. Но вот сами чехи не ошибались. Сорок миллионов. Огромная сумма. Любого из кураторов за такой провал ждала ужасная смерть. Байбулатов кивнул, вернул фото на столешницу. Малярийкин, не в силах сдержаться, поднял верхнюю фотокарточку и посмотрел на то, что уже видел раз двадцать.

С фотографии на него смотрело знакомое лицо. Знакомое, но страшно искаженное гримасой нечеловеческой боли.

Элена. Ведущая телешоу. Правая рука бандитского клана чехов. Организатор подставных боев. Единственная женщина в его жизни, добровольно делившая с ним постель.

Жуткая гримаса на фотографии, неестественно вывернутый рот и бледная кожа удивительно напоминали Малярийкину изуродованное личико Ники в их с Калмышевым мастерской. Две мертвые девушки были странно похожи. Различие заключалось в одном. Труп Ники вызывал у Малярийкина чувство отчаяния и невыносимого горя…

А вот мертвое лицо Элены Прекрасной – лишь приступ странного облегчения, словно с души сняли камень.

Малярийкин убрал фотографии, достал из рюкзака, валявшегося под столом, пачку денег. Осторожно обернулся – бармен по-прежнему спал.

– Тебе, – сказал он, кидая лаве на стол. – Мы с командором сделали ставки на наш с тобой проигрыш. И я уверен, ты не меньше нас заслужил право нажиться на этой сомнительной чести. За сим и звали. Спасибо тебе, Иваныч. Надеюсь, ты не в обиде, что заставили играть в подставном бою.

– Да что уж там, – невнятно пробубнил Байбулатов, с некоторым удивлением прибирая бабки.

После этого, абсолютно молча, друзья – а теперь, пожалуй, их наконец-то можно было назвать таковыми – снова сдвинули кружки. Выпили.

Прошлое было кончено. Будущее наступало. Никто из троицы еще не знал, что ждет его впереди. Байбулатов, во всяком случае, намеревался остаться в Скайбоксе и продолжить тренировать молодняк. Ведь деньги деньгами, а профессия профессией. Да и ничего иного он попросту делать не умел.

А вот Маляра с Шапроновым ожидала долгая ледяная дорога. Осень в Сибири наступала резко – с холодным ветром с Таймыра приходили холод и снег, и жаркое, почти летнее сентябрьское утро с легкостью могло смениться к вечеру ледяными порывами со всполохами снежинок. Маляр, думая о новой дороге и вспоминая свою последнюю поездку из «наш-ангара» за фуражом, сам того не замечая, вдруг засвистел себе под нос старую мелодию от местной радиостанции «КТО». Энергичную, но довольно печальную: