Екатерина Кузьменко - Ржавчина. Пыль дорог

Я хотел было ответить, что лучше некуда, но подумал, что это как-то криво прозвучит.

– Да так. В очередной раз снизошло озарение, которое у нормальных людей обычно не ждет до двадцати трех. Потом расскажу.

А ведь действительно, долго до меня эта простая истина доходила.

Шпана? Была портовая шпана, да вся вышла. И теперь уже не поймешь, когда. То ли когда вместе с Рин в первый раз проснулся, то ли когда чужих детей на руках тащил. А может, Стэн часть дури из башки вымел.

Замашки, конечно, остались. Стволом перед носом махнуть, если человек слов не понимает. Подначить кого-нибудь на спор.

Но именно что замашки. Шутки. Маски.

Оригинальное у тебя взросление, парень. Очень.

… – Что ты умеешь? – напрямик спросил Стэн.

Нас было человек двадцать – разного пола и возраста, в полувоенной одежде (кому хватило формы, а кому и нет), выстроившихся в нестройную шеренгу на площадке в центре лагеря. Небо хмурилось, на лицо падали мелкие редкие капли.

– Стрелять когда-то учили, но практики, как сам понимаешь, у меня давно не было. Так что больше по ножам, ну и в морду дать.

– Хорошо, проверим.

Стэн взял с грубо сколоченного стола под брезентовым тентом пару тренировочных деревянных ножей, перебросил один мне.

– Нападай.

Я покидал нож из руки в руку в поисках хвата поудобней.

Попробуем так… Стэн почти и не двигался, как казалось. Вот только пробиться к нему на расстояние удара не было никакой возможности. А если… Стэн качнулся вправо, я пролетел вперед, но упасть мне не дали. Его пальцы вцепились в волосы на затылке, давя на голову и вынуждая опуститься на колени. Под подбородок уперлось деревянное лезвие.

– Убит.

– Понял, давай еще.

Другие бедолаги застыли в ожидании экзекуции. Я мельком оглянулся через плечо, поймал сочувственный взгляд Рин – и тут же во второй раз оказался на земле.

Плохо. Ой, как плохо. А мысли-то как лениво текут. На улице я бы уже получил нож под ребро. Интересно, мои противники сами были неумехами или просто не брались за меня всерьез?

– Тебе кто-то очень понимающий вдалбливал основы, – Стэн склонился надо мной, протягивая руку, – в остальном, уж извини, много самодеятельности. Но ты молодец.

Да уж, похвалил. Предварительно угрохав. Я поднялся с утоптанной жухлой травы без его помощи (не калека, в самом деле) и встал в строй. Парой синяков я сегодня обзавелся, но тренировка – это все-таки не нелегальный бойцовский клуб.

– Учиться нам придется быстро, – глаза Стэна вдруг показались мне присыпанными пеплом. Прикидывал, кто из нас переживет осень?

Я тряхнул головой – осколки воспоминаний разлетелись зеркальным крошевом. Больно режущим, почти ледяным. До этой осени действительно дожили немногие. Надо будет позвать Стэна и еще нескольких ребят с Базы, раздобыть где-нибудь бутылку старого-старого вискаря, чудом пережившего конец мира, – и выпить за тех, кто навсегда остался там, за пеленой дождей.

Как раз ночи будут подходящие – непроглядные, черные, без единого проблеска. Говорят, в такие ночи ушедшие стоят за твоим плечом. Но они и за гранью – свои.

И, даже уйдя надолго, возвращаемся все равно…

– Вернулись! – выкрикнул кто-то из бойцов, увидев нас во дворе штаба. В принципе, сюрпризом эта новость не должна была стать: Дэя окончательно признали годным к работе чистильщика пару дней назад, а новости на Базе расходятся быстро. Но народ побросал свои дела, и возле нас быстро собралась небольшая толпа.

– Зараза! Живой-здоровый! – Кайлан, наш водитель, мужик медвежьих габаритов, радостно сгреб Дэя в охапку. – Я знал, что ты выкарабкаешься.

– Все знали, – улыбнулся Дэй, – кроме меня.

– Ты мне дурака не валяй, – Кайлан попытался отвесить моему любимому дружеский подзатыльник, Дэй привычно увернулся. – Не знал он, видите ли, выживать ему или ласты склеить. За тебя вся База кулаки на удачу держала, от оружейки до штаба. Если что, с того света бы достали.

– Не сомневаюсь.

– Да кому он там нужен? – вмешался подошедший Стэн, – с извинениями бы вернули, через месяц, когда стражей мира мертвых достал.

Грянул хохот.

– С возвращением, – уже серьезно продолжил командир, – у нас с полковником есть для вас задание.

Большой стол для совещаний, но рядом с ним всего несколько стульев. Россыпь документов с дырочками от скоросшивателей, пожелтевшие планы.

– Убежище?

– Да, под старым исследовательским институтом. Оно не такое уж большое – чтобы сотрудники могли пересидеть бомбежку в случае войны.

– То есть, нам двоим вполне по силам? – уточняю я. Не самая лучшая идея – опять тащить Дэя под землю.

– Да, – кивает полковник, – там можно устроить неплохую перевалочную базу, если верить старым планам.

То есть, на деле там может оказаться пустое полузатопленное помещение или вообще заросшая низина, потому что перекрытия обрушились. Бывало и такое.

Я бесцельно расчерчиваю чистый желтоватый лист геометрическими фигурами.

– Сколько даете на сборы? – иногда я завидую Дэю, точнее, его чувству времени. Часов у него никогда не было, и теперь он принципиально не хочет ими обзаводиться. Подозреваю, просто потому, что не любит никаких украшений и кожаный ремешок на запястье воспринимает как ненужную побрякушку. Да что там, Дэй даже цепочку с жетоном при первой же возможности вешает на гвоздь у зеркала, на котором обычно висит кольцо с запасным ключом.

– Часа три, – подсчитывает полковник, пока я сворачиваю карту с карандашными пометками. Мысленно прикидываю порядок действий: сначала – на склад, за сухпайками, потом – в оружейку за патронами. Узнать, кто из водителей подбросит до границы разведанных территорий. Еще раз проверить рюкзаки и – особенно – аптечки. Есть в нашей работе такой краткий миг, когда задача уже ясна, но дорога еще не легла под ноги. Чувство натянутой где-то внутри струны, звенящей под ветром. Наверняка это каждый испытывает, просто все по-разному объясняют.

Мы выходим из штаба и сразу же замечаем, что у гаража толпится народ. Людей на Базе всегда много, но обычно они заняты своими делами. Те, кому нечего делать, собираются в небольшие группки, болтают, курят, сидя на ступеньках или привалившись к стене. На стихийный митинг сборище, конечно, не тянуло, так, человек десять. Все-таки разгар рабочего дня.

Ворота гаража были распахнуты настежь. Кайлан держал за запястье мальчишку лет пятнадцати – шестнадца ти. Рыжего, встрепанного, в грязной серой ветровке и линялых джинсах. Парень уже не пытался вырываться, только зыркал на окруживших его мужчин из-под разлохмаченной челки – не хуже пойманного волчонка.