Анатолий Гончар - Мы восстанем завтра

– Максим – Старому, прием. – В эфире появился сержант Кудрин, со своей пятеркой выполнявший роль наблюдателей на правом крае обороны.

– На приеме, – тут же откликнулся мой радист.

– «Коробочки» на перекрестке повернули направо и в два потока движутся в сторону ж/д вокзала. Как меня понял? Прием.

– Тебя понял, – ответил мой радист, а у меня по спине пробежала холодная змейка. Все, пора, дальше оттягивать нельзя, да и не имеет смысла. Через считаные секунды ваххабиты окажутся у моста.

Словно почуяв неладное, вражеская техника замедлилась, останавливаясь, и пехота противника, подгоняемая окриками своих командиров, начала спешиваться.

– Всем: пауза, подрыв. – Приказ полетел в эфир, и в следующую секунду (ребята давно ждали) почти одновременно сработали многочисленные заложенные под дорогой заряды. Грохнуло с необычайной силой, асфальт вздыбился, подлетев в воздух, его куски и щебенка вкупе с поражающими элементами снарядов изрядно проредили ряды ваххабитов. Ударной волной сдуло крыши стоявших по обочинам частных домов. Противник одномоментно лишился пары десятков коробочек и сотни-другой живой силы. Не давая боевикам опомниться, в их сторону полетели пули. Автоматно-пулеметные очереди слились в один нескончаемый перестук, колонна окуталась дымом разрывающихся гранатометных выстрелов, а с противоположной стороны дороги, пользуясь тем, что внимание ваххабитов отвлечено, неспешно работали снайперские пары. Позиции снайперских пар мы отвели максимально далеко, так что какое-то время могли не опасаться за их обнаружение.

Обстрел прекратился. Находившаяся на стыке двух рот пятерка сержанта Кудрина, ведшая наблюдение на правом фланге участка обороны подразделений старшего прапорщика Ерохина, выбралась из щелей и, заняв огневые позиции, продолжила наблюдение. Из-за поворота вырулили первые бронированные машины. Двигались они вперемешку, БТРы чередовались с БМП, из-за них проглядывались длинные стволы танков, пылила по обочине модернизированная «Шилка».

– Вадик, – сержант окликнул рядового Дементьева, находившегося в соседней нише, – приготовься к подрыву.

– Уже. – Держа в руке один из проводов, боец кивнул на стоявший у ног аккумулятор, к положительной клемме которого была крепко прикручена вторая жила провода.

– Хорошо. – Кудрин потянулся к радиостанции.

– Максим – Старому, прием.

– На приеме. – Командирский радист откликнулся почти мгновенно.

Грохот гусениц раздавался почти рядом, Сергей повысил голос:

– «Коробочки» на перекрестке повернули направо и в два потока движутся в сторону ж/д вокзала. Как понял меня? Прием.

– Тебя понял, – донесся все тот же голос, и несколькими секундами спустя уже голосом командира рация передала кроткий приказ:

– Подрыв.

– Подрыв! – в свою очередь повторил Кудрин. Пригнулся и невольно прикрыл уши ладонями. Со всех сторон донеслось грохотанье взрывов, но в зоне ответственности его пятерки ровным счетом ничего не изменилось. Рявкнули гранатометы, зачастили автоматно-пулеметные очереди. Секунды бежали, техника противника замедлила скорость и теперь едва ползла, на ходу сбрасывая с себя десант. Боевики, беспорядочно стреляя, разбегались по сторонам, спешно занимая оборонительные позиции.

– Вот ты, проститутка! – Рядовой Дементьев напрасно тер оголенным проводом по клемме аккумулятора, тщетно – подрыва не произошло. И дело точно не в аккумуляторе, Вадим не сомневался, что тот исправен – зрачок индикатора зарядки отсвечивал ярко-зеленым.

– Подрыв! – во второй раз прокричал старший тройки сержант Кудрин. – Вадим, подрыв! Подрыв, сука!

Выскочив из своего окопа, сержант в три прыжка оказался подле возившегося с проводом Дементьева.

– Вот. – Вадим потер концом провода по клемме, пытаясь вызвать к жизни «дух» детонатора.

– От черт! – Сержант вытер вспотевший лоб. – Линия, сволочь. Перебили, наверное, твари.

Меж тем сыпанувшие с брони ваххабиты, стреляя на ходу, быстро разбегались по сторонам в поисках укрытий. Справа, слева по ним работали ополченцы, слаженно ухнули гранатометы, одна БМП встала, и из ее нутра повалил дым. По залегшим боевикам дробно загрохотали «Печенеги», вахи ответили из пушек, один из ополченческих пулеметов умолк. Противник быстро приходил в себя.

– Блина, – выругался Кудрин, – не повезло-то как! – Он вскинул автомат и начал стрелять в шмыгнувшего за угол здания боевика.

– Думаешь, перебили? – Вадим, словно бы и не замечая творившегося вокруг, содрал с провода большой кусок изоляционного материала и теперь намертво приматывал оголенный провод к свинцовой клемме аккумулятора.

– Думаешь, думаешь, – обозлился Кудрин. – Стреляй давай. – Сам он уже успел поменять магазин и теперь выцеливал неосторожно приподнявшегося над бугорком гранатометчика.

– Да, я сейчас. – Вадим взял левой рукой провод, с натугой втянул в себя воздух, с силой оттолкнувшись руками от земли, вскочил на ноги и, пропуская провод подрывной лини через неплотно сжатый кулак, побежал в направлении противника.

– Куда? – взвыл Кудрин, но поняв, что того не остановить, приник к прикладу. Посылая одну очередь за другой, он пытался хоть в какой-то мере прикрыть сумасшедший бросок своего подчиненного.

Вадима заметили, вокруг него зацокали фонтанчики из взрываемой пулями земли. Но он, продолжая мчаться дальше, лишь чуть сильнее пригнулся. Бежал Вадим почти не поднимая взгляда, поэтому место разрыва заметил шагов с десяти, не дальше. Лишенный маскировочного покрова, вырванный из земли осколком кусок провода, свернувшись черной запятой, лежал подле большого куска фанеры. Чтобы выполнить задуманное, оставалось совсем ничего – десять шагов.

Один шаг – пуля, срикошетив от бетонного столба, обожгла бедро, второй шаг – с головы слетела пробитая кепка, еще два шага – и приклад автомата разрезало вдоль прилетевшим осколком, пятый шаг, и под ногами взвилось облако гранатометного разрыва. Уже падая и обливаясь кровью, Вадим преодолел шестой и седьмой шаги, восьмой пропахал на брюхе. Боль перекатывалась с лицевых мышц до паховой области. Застонав, Вадим выругался и сплюнул наполнившей рот кровью. Попробовал ползти вперед, и тело задрожало от нахлынувшего потока боли. Взгляд затуманился, но мысли оставались ясными.

– Два шага, – прошептали губы, и Дементьев попробовал оттолкнуться носками ног, но правой ступни не почувствовал, а на месте левой ноги ощущалась одна горящая рана. Он разжал пальцы правой руки. Оставив автомат лежать на земле, потянулся вперед, ухватился за выступающий из земли камень и, помогая левой рукой, начал подтягиваться. Похоже, на него уже никто не обращал внимания, и он сантиметр за сантиметром, оставляя позади себя кровавый след, двигался к цели.