Анатолий Гончар - Мы восстанем завтра

Смеркалось. Ваххабиты оттянулись назад, заползли в «норы», ощетинились орудийными стволами. Все замерло. Тишина… беспокоящий огонь не в счет. Шипение осветительных ракет, как успокаивающий шепот. За окнами догорает подбитая техника. Сейчас бы поспать, хотя бы полежать часик-другой в неподвижном оцепенении. Так и сделаю. Осталось только убедиться, что противник в ночи не собирается ничего предпринимать, и назначить охранение. Со стороны лестницы послышались чьи-то торопливые шаги.

– Товарищ старший прапорщик… – Отблеск пожаров заиграл на лице вошедшего.

– Да, Ильдар, слушаю. – Так не хочется шевелиться!

– Там горячий ужин привезли… – И, видя, что я никак не реагирую: – Кашу с мясом. Кофе со сгухой.

– Хорошо. – Как не хочется выходить из состояния блаженной нирваны, а придется, потерянные за день калории следует восполнять. – Возьми людей сколько нужно, кроме наблюдателей и… знаешь что, получай на весь списочный состав роты… В чем привезли, в баках?

– Нет, там все по порциям. В таких металлических чашках-термосках.

– Значит, получай по порциям, на всех, кроме отправленных в тыл раненых.

– На погибших тоже?

– Ильдар, я же сказал – на всех. Не съедите сейчас, значит, останется на утро. За ночь не пропадет.

– Так утром же снова подвезут…

– Подвезут – выбросите, не подвезут – съедите. Все, Ильдар, давай дуй. А то такие шустрые, как мы, все разберут.

– Юрок, Семен! – Ильдар, идя через проломы в стенах, начал созывать наше воинство.

Каша оказалась на удивление вкусной. Повара не пожалели тушенки, а в кофе вообще непонятно чего было больше – кипятка или сгущенного молока. Так сытно я не наедался уже давно, тем более что и вторую порцию откладывать на утро не стал. Утру еще следовало наступить… то есть мне суметь его дождаться, дожить…

Приятное тепло разлилось по телу, плюнуть на все, закрыть глаза, и тут же навалится сон. Хорошо бы…

– Тарщ прапорщик. – Гремя ложкой, рядом нарисовался вездесущий Васенков. – Разве нельзя было все это, – он кивнул за окно, – предотвратить?

– Юра, доедай и давай на боковую. Надо отдохнуть. Завтра длинный день. Поговорим потом, будет время, и поговорим.

– Будет ли? – Скрежанув алюминиевой ложкой по нержавеющей стали, Васенков соскреб последние остатки каши, отправил их в рот и, накрыв тарелку крышкой, принялся пить кофе, закусывая его теплым, по-советски вкусным хлебом…

Атаковать боевики не спешили. Рассвело, прошел час, другой. Небо, затянутое низкими тучами, сыпануло мелким дождем и словно спустило давно напрягшуюся тетиву – грянуло из всех пушек, затрещали крупнокалиберные пулеметы, полчаса бухало не останавливаясь, затем ваххабиты двинулись на наши позиции. Впереди обманчиво приземистые «Т-98». Уверенные в своей неуязвимости, они наступали степенно, неторопливо вертя стволами и беспрерывно стреляя. Под их прикрытием продвигалась пехота. Вся остальная уцелевшая техника ваххабитов, не рискуя углубляться во дворы, топталась на улицах, методично постреливая по нашим позициям. Но и там враги не чувствовали себя в безопасности, время от времени той или иной нашей мобильной группе удавалось подобраться на расстояние гранатометного выстрела, и очередная коробочка вспыхивала факелом. Увы, далеко не всегда разведчикам мобильных групп удавалось отходить без потерь. Но дело свое они делали. Силы противника таяли. Вот только «девяносто восьмые» буквально таранили нашу оборону. Вскоре пришлось оставить позиции, расположенные в частных домах. Линия фронта выпрямилась и сузилась до череды только год назад построенных десятиэтажек.

– Старый, Михалыч, – микрофон взревел голосом Пащенкова, – попробуй их сверху! Граниками сверху. Как понял? Прием.

– Понял. Пробую. – Ни секунды не раздумывая, не переча, хотя я слишком хорошо знаю ТТХ – тактико-технические характеристики «Т-98». Лишь тоскливая мысль: «Монстра» нашими выстрелами не взять». Не взять даже сверху, попади хоть сто раз в одну точку. Но хоть что-то надо делать, хоть попытаться! И уже собираясь отдать приказ, одними губами для себя: «бесполезно», и громко, так, чтобы слышали все, радиостанция внутри ротной связи оказалась разбита излетной пулей, а замену мне еще не поставили: – Передать по цепи. Гранатометы к бою. Залпом, по танкам, приготовиться, огонь!

Неправда, если сказать, что совсем ни на что не надеялся. Надеялся, а вдруг? Но вдруг не случилось. Ближайший к нам танк окутало черными дымами разрывов (экипаж, сука, даже не стал применять защитные средства), тут же порыв ветра сорвал образовавшиеся клубы, открыв взору совершенно невредимую громадину. В следующее мгновение нас накрыло ответным залпом…

Взрывной волной меня сбило с ног, швырнуло на стену. Потолок рухнул.

– Тарщ прапорщик, тарищ прапорщииик. – Голос Васенкова приплыл откуда-то из темноты, в уши наложило ваты, во рту острый привкус железа. – Вы ранены?

Я поднялся на ноги. Жалкое «нет» вырывалось из горла хриплым карканьем. Хочу отрицательно мотнуть головой и тут же едва не падаю от резкого головокружения. Здание продолжает вздрагивать от разрывов. Сажусь на копчик. Что-то липкое приклеивает штанину к середине бедра. Не глядя, понимаю, что именно, и тут же приходит боль, не очень резкая, но неприятная. Юрка уже рвет зубами ИПП. «Черт, этого еще не хватало!» – из бедра торчит острая полоска металла. Ухватившись за нее пальцами, дергаю вверх и вскрикиваю. «Сука ты, больно-то как!» Одно успокаивает: нога шевелится без затруднений, да крови не особо много. Жить буду. Ходить тоже.

– Я сам. – Отстранив Васенкова, привычно мотаю сразу же окрашивающийся в алое бинт. Боли почти не чувствую. Только гудит голова, перед глазами летают мушки.

– Аллах акбар! – прорываясь через трескотню выстрелов и грохот фугасных снарядов, звучит совсем близко.

– К бою! – Наконец-то мне удалось выпрямиться. Слышу, как в соседней квартире загрохотали автоматы – открыли огонь Ильдар и находившиеся рядом с ним бойцы. Приподнялся над подоконником. Автомат прыгает в руках, и мне никак не удается взять на мушку совсем уж обнаглевшего ваххабита с рупором, прячущегося за одним из методично постреливающих танков. Под прикрытием огня «Монстров» боевики подбираются все ближе. Микрофон моей радиостанции разрывается матом, повторяющимися позывными, докладами о потерях и просьбами о помощи, слышу, как костерит всех подряд разбушевавшийся Пащенков.

– Держаться, сказал, – орет он на требующего разрешить отход Минохина, – расстреляю к чертям. Держаться!

– Надо отходить, – не унимается комбат ополченцев. – «Монстры» перебьют нас как цыплят. Мы ни хрена против них не сделаем!