Роман Злотников - Берсерки (трилогия)

Когда Олег покончил с последней тварью, то почувствовал, что мышцы деревенеют от страшного напряжения. Он тупо удивился, но сил уже не оставалось даже на это. Ноги подогнулись, и он сел в снег. Тут у него закружилась голова. Несколько мгновений пытался удержаться, чтобы не рухнуть лицом в снег, но на это усилие, как видно, ушли последние силы, и он все-таки упал. В глазах потемнело, Олег почувствовал, что сознание его покидает. Последнее, что он услышал, был отчаянный собачий лай. Мелькнула мысль: «Мясо… деревня…», а потом на него навалилась темнота.

— Значит, уходишь?

Олег молча затянул горловину мешка и, оставив его на топчане, шагнул к лавке. Сел. Протянул руку к кружке с клюквенной болтушкой. Сделал глоток. Поставил кружку и утерся рукавом. Все это время Ольга буравила его напряженным взглядом. Брат поднял глаза:

— Ты же знаешь. Я не могу здесь оставаться.

Ольга упрямо вскинула голову:

— Но почему? Ты же спас всю деревню. Они поймут, должны понять.

Олег глядел в пол. Ольга тоже отвела взгляд. Оба понимали, что ее слова — всего лишь благие пожелания. До сих пор в деревне не нашлось ни одного человека, в чьих глазах Олег смог бы увидеть хоть что-нибудь, кроме страха. Конечно, для этого страха у них были веские основания…

Волки появились в деревне на следующую ночь после ухода Олега. Они подкопали стены скотных дворов и задрали всех животных, до которых смогли добраться. Избегнуть подобной участи удалось только полутора десяткам кур, чудом пережившим голодное время, нескольким козам и одной стельной телочке, которых хозяева взяли на ночь в избы. Суматошные попытки мужиков отстоять свою скотину закончились тем, что около десятка были сильно покусаны и троих волки загрызли насмерть. Дневная попытка отбить нашествие также закончилась ничем. Волки ватагами в полтора десятка бестий рысью носились по опустевшим улицам. Огромные сугробы, образовавшиеся после многодневной вьюги, помогли тварям добраться и до поднятых на столбах клетей с запасами. Мяса там почти не было, но волки погрызли и разломали туеса с овсом и рожью, а также с запасами грибов и ягод. На следующий день волки, покончившие со всеми доступными запасами, начали рваться в дома, откуда на них несло теплом живого мяса. Они пытались ворваться в окна, выбить или прогрызть толстые двери. К утру им удалось выломать и прогрызть двери в двух домах и загрызть укрытых в сенях собак. Но хозяева сумели выбить их наружу топорами и горящими поленьями. И все-таки тварей было много, а пища в большинстве домов закончилась еще во время вьюги. Волки становились все более наглыми, а в домах уже нечем было топить. Но однажды утром люди были разбужены диким шумом и ревом, донесшимся с ближнего поля…

Олега нашли на этом поле. Как раз на полпути между деревней и лесом. Мужики, заслышав шум, похватали ножи, охотничьи копья и рогатины и, опасливо озираясь, выбрались наружу. Десяток тварей, суматошно носившихся по опустевшим улицам, были быстро забиты, а потом ватага мужиков решительно двинулась в поле. Многих шатало от голода и недосыпа, но люди в деревне понимали, что, ежели какая-то сила напала на волков; следовало этой силе помочь.

Потому как шансов выстоять в одиночку у деревни не было. Первые, кто добрался до взгорка, успели заметить странный снежный вихрь, налетевший на огромную волчью стаю. Схватку заволокло сплошной снежной пеленой. А когда снег немного осел и мужики, взяв рогатины наперевес и перекрестившись, осторожно спустились со взгорка, то от огромной стаи почти в две сотни голов уже остались только волчьи трупы. Да еще четырнадцатилетний сирота, который сидел посреди побоища, бессмысленно поводя глазами, и набивал пузо волчьим мясом. Рядом валялись обглоданные до костей останки трех волков, а парень рвал зубами пузо четвертого и утробно урчал. Три израненных пса, жалобно скуля, топтались в полутора десятках шагов не в силах бросить хозяина, но и боясь подойти ближе к этому обезумевшему существу. Сельчане несколько минут ошалело пялились на эту картину, также не решаясь подойти, но затем подбежала его сестра и, бесстрашно бросившись к брату, заставила его подняться и попыталась увести в дом. Тот раздраженно рыкнул, будто дикий пес, но потом оторвал половину волчьей туши и, продолжая насыщаться, побрел в сторону, куда увлекала его сестра, злобно кося по сторонам обезумевшими глазами. Мужики еще около получаса бродили по полю, усыпанному волчьими трупами, а затем доволокли волокушу с мясом до деревни и оставили у избы ополоумевшего. Несмотря на голод никто не решился посягнуть на это мясо.

Олег неделю провалялся в беспамятстве. За это время охотники дважды пытались добыть хоть что-то, но все было напрасно. Огромная волчья стая сожрала или распугала всю дичь в округе. Женщины просеивали снег, собранный вокруг клетей, через решета, чтобы собрать рассыпанное зерно, а те дети, которые еще не совсем обессилели от голода, были отряжены драть осиновую кору. Но таких было мало, во многих избах дети уже не вставали с лежанок. Но гора мяса у дверей обезумевшего сироты все это время оставалась нетронутой.

Наконец, на восьмой день, Олег открыл глаза и посмотрел на сестру долгим взглядом, в котором она впервые не заметила уже ставшего привычным огонька безумия. Ольга замерла, боясь спугнуть внезапно возвратившееся сознание брата, но он обвел взглядом избу, облизнул пересохшие губы и тихо спросил:

— Как я сюда попал?

Ольга подхватила чашку с клюквенной болтушкой и, шагнув к брату, протянула ему. Олег приподнялся и жадно выпил. Потом сел на топчане, поставил кружку на стол и снова спросил:

— Как я сюда попал?

— Тебя принесли мужики.

— Когда?

— Неделю назад.

Он вытянул руки и внимательно осмотрел их, затем расшнуровал ворот рубашки и осмотрел грудь и живот, а потом вновь повернулся к сестре:

— Расскажи все подробно.

Ольга сглотнула, не зная, как начать, но затем упрямо вскинула голову и заговорила негромким напряженным голосом, стараясь четко и ясно выговаривать слова…

Когда она закончила, Олег еще несколько минут сидел неподвижно, переваривая все услышанное, потом в упор посмотрел на сестру:

— Я ничего этого совсем не помню, — он запнулся, а затем добавил: — Вернее, почти ничего. — Он поднялся на ноги и, пройдясь по избе, остановился у окошка. — Как дела у соседей?

Ольга наклонила голову и глухо проговорила:

— Голод…

— А мое мясо?

Ольга помедлила и произнесла:

— Его никто не тронул… Они боятся.

Олег ничего не ответил, но на его щеках вздулись желваки. Несколько минут он стоял и смотрел в окно, а потом начал одеваться.

Собаки во дворе, завидя его, жалобно скуля, пугливо спрятались в будку. Олег вышел на улицу и остановился у волокуши, стоящей у самых ворот. Он разглядывал задубелую от мороза оленью шкуру, не тронутую с того самого момента, как он сам накрыл ею куски мяса. Затем поднял голову и бросил взгляд вдоль улицы. Для этого времени суток она необычно пустынна. Олег насупился, решительным жестом обнажил нож и быстрым движением разрезал стягивающие шкуру ремни. Затем откинул шкуру и, захватив в обе руки несколько кусков мяса, превратившихся в угловатые ледышки, двинулся по улице. Он по очереди заходил в дома и молча, не замечая ужаса в глазах смотревших на него людей, выкладывал мясо на середину большого обеденного стола, занимавшего центральное место в горнице. Так он обошел всю деревню.