Андрей Смирнов - Возрождение Бога-Дракона

Я повернулся и вышел из штаба. Я не умею и не хочу работать в команде. Мне нет дела до успеха военной операции и количества жертв. Меня не заботит будущее Восточно-Европейской Конфедерации и даже собственное будущее волнует мало. Люди постоянно жертвуют настоящим ради будущего. Я не делаю этого никогда, и в этом смысле дикие звери мне ближе, чем прямоходящие хомо сапиенсы. Меня не беспокоят комфорт и неудобства, которые можно получить когда-нибудь потом, мне интересен только настоящий момент. Только то, что можно получить здесь и сейчас. Это нерационально? Согласен. Попахивает идиотизмом? Может быть. Но я ощущаю внутреннюю гармонию, живя так.

Я гулял по городу двое суток. Убил несколько крупных тварей и едва не погиб в ходе столкновения с группой военных: управляемые маленькими паучками, они не заботились о собственной безопасности, и просто взорвали пару гранат, как только мы сблизились — даже не потрудившись метнуть эти гранаты в мою сторону. Обычно я способен управлять такими вещами: чем больше разрушительных сил оказывается выпущено на волю рядом со мной, тем вольготнее я себя чувствую, душу и тело наполняет неземной восторг… но в тот раз все произошло слишком быстро, я не успел настроиться. Спасла интуиция: мир сделался неправильным, пространство закричало от боли, почти силой заставляя мое тело выгнуться немыслимым образом, занимая положение, при котором меня не заденут осколки…

Больше ничего интересного в эти дни не случилось. Я смутно ощущал присутствие Паука и в конце концов приблизительно вычислил его местоположение, однако прежде, чем мне удалось довести свое дело до конца, Паук нанес контрудар. Меня он тогда либо еще не почувствовал, либо не воспринимал как серьезную угрозу — я был далеко не единственным психокинетиком, сканировавшим Прагу на предмет местонахождения хозяина всей местной нечисти. Мои сокурсники действовали небольшими группами; были места, где они собирались на инструктаж, обедали и спали — по всем этим точкам ранним утром по приказу Паука был нанесен удар. До сих пор он посылал в бой мелких паучат, способных залезть спящему человеку в рот или в ухо и взять его под контроль — этих невидимых тварюшек у него было много, но для психокинетика, способного их видеть, они не представляли большой угрозы: шадовцы чувствовали их и успешно уничтожали. Кроме мелочи, видели тварей покрупнее, но всем казалось, что таких существ в распоряжении хозяина Праги совсем немного. Это была ошибка. Паук бросил на штабы и места дислокации психокинетиков всех подконтрольных людей, которые у него были, и в это же время из канализационных люков начали выплывать крупные твари, похожие на призрачных спрутов. Пули им были неопасны, как и большинство шадовцев, угрозу несли только огнеметы, но этих тварей было много, а наши солдаты — отвлечены боем с солдатами Паука. Когда в лагерях начался полных хаос и ад, выяснилось, что Паук модернизировал своих самых маленьких отродий — они стали агрессивнее и сильнее, и могли захватывать сознание даже бодрствующего человека, если им только удавалось заползти ему в рот или в ухо. Мелкие твари воспользовались хаосом и захватили множество солдат; шадовцы гибли один за другим; спруты ударили в спину солдатам, оборонявшимся от атак законтроленных людей… В общем, Восточно-Европейская Конфедерация проиграла это сражение.

Я подошел к основному лагерю, когда там шла суматошная эвакуация. Спруты не добрались сюда только потому, что Паук остро нуждался в новом биологическом материале, и вот они тащили ему из второстепенных, только что разгромленных лагерей, новых пленников; но было ясно, что это лишь затишье перед бурей. Потребовалось время, чтобы пробиться через толпу людей и отыскать герра Рихтера. Я поймал его у вертолета. Он очень спешил, но ему пришлось обратить на меня внимание.

— Дил! — Заорал Клайв, высовываясь наружу из пассажирского отсека вертолета и пытаясь перекричать шум разгоняющегося винта. — Давай к нам! Тут есть место!

Я покачал головой. Позже я узнал, что спаслись из этого ада только самые младшие шадовцы, которых Рихтер предпочел держать при себе, в основном лагере: Клайв, Бьянка и Марта Леонардес. Ребята постарше и те, кто уже закончил школу, находились в неосновных лагерях, обеспечивая безопасность штабов более низкого ранга — все они погибли.

— Сколько у меня времени?! — Спросил я у своего наставника. Приходилось орать, чтобы быть услышанным.

— Какое время?! — Проорал он в ответ. — Ноль!!! Вы улетаете сейчас!!!

Его лицо казалось маской отчаянья и боли. Тысячи погибли за последний час и сотни продолжали умирать — но он жалел не о них, а о дюжине потерянных учеников. Он слишком многое вложил в нас, и хотя мне и чужда столь сильная привязанность к кому бы то ни было (за единственным необъяснимым исключением), все же отчаянье наставника тронуло даже меня.

— Я не полечу. Сколько у меня времени до того, как ты сбросишь бомбу?

Он несколько секунд смотрел на меня обезумевшими глазами, заставляя сомневаться в том, понял ли он мой вопрос.

— Четыре часа, — наконец выдавил он. Я кивнул. Этого времени должно было хватить, чтобы завершить поиск. Рихтер переключился на своих людей, а я двинулся к выходу из лагеря. Но прежде, чем я его успел покинуть, спруты и один из подконтрольных Пауку отрядов добрались сюда и начали атаку. Вспышки пламени, стрельба, взрывы, отчаянные команды и крики ужаса, рев бронетехники и завывания воздуха, сминаемого бесплотными телами призрачных охотников…

Я подумал, что, отправляясь в логово Паука, где таких тварей будет еще больше, неплохо бы захватить с собой огнемет, но тащить эту дуру на себе у меня не было ни малейшего желания. Поэтому я поискал взглядом ближайшего огнеметчика, а найдя — полностью поработил его волю. Не было времени объяснять ему, почему нужно слушаться моих приказов и почему не нужно бояться смерти, следуя за мной и выполняя то, что я говорю. Кроме того, раб, являющийся продолжением моей собственной воли, был защищен от мелких паучков, а независимый от меня человек — нет. В общем, мне нужен был раб, и я его получил.

Встав рядом, я приказал ему выпустить струю огня. Огонь, который я могу создать собственными силами, слаб и почти безвреден, но если рядом со мной горит уже зажженный огонь, я могу превратить его в настоящую бурю. Создать что-то из ничего намного сложнее, чем усилить или ослабить то, что уже существует.

Пламя пожрало нескольких спрутов и множество тварей поменьше, создав брешь в их рядах. Я двинулся в город, а мой раб с огнеметом — следом за мной. Там, где мы проходили, город начинал пылать, потому что призрачные твари то и дело пытались добраться до нас, и мне приходилось сжигать их, а огонь перекидывался на дома. Пожар полз за нами, словно огромный рыжий зверь, в сто раз более яростный и страшный, чем все демоны, которыми населил город Паук.