Владислав Выставной - Кремль 2222. Севастополь

– Поверь, друг мой, не было еще случая, чтобы кто-то отказался от нашего предложения, – в голосе этого человека послышались грозные нотки. Он поманил семинариста и медленно направился в глубину колоннады. – Иди-ка за мной, чужеземец. Расскажешь мне о себе. Редко у нас бывают такие интересные гости.

Следуя за седовласым, Книжник внутренне порадовался, что оказался для того «интересным гостем» – так вырастали шансы на выживание. Впрочем, он и глазом моргнуть не успел, как у него забрали рюкзак, арбалет и быстро обыскали.

После этого седой сделал остальным какой-то знак рукой, Книжник воспринял его как что-то вроде: «оставьте нас вдвоем». Так и оказалось: дальше они шли без сопровождения молчаливых монахов. Миновали извилистый коридор – и стали подниматься по крутой винтовой лестнице, выбитой прямо в скале. Семинарист успел уже изрядно запыхаться, когда они вышли на неожиданно широкую площадку. В лицо ударило холодным ветром, и Книжник шарахнулся от неожиданности, вжавшись спиной в стену.

Прямо перед ним скальная стена была проломлена – то ли обрушилась от времени и эрозии, то ли от подземных толчков, то ли от прямого попадания снаряда. Сейчас здесь было огромное, в полный рост «окно» и звездное небо за ним. Зрелище было неожиданное и прекрасное. А еще пьянил свежий воздух после затхлого подземелья…

– Чего ты там застрял? – хмуро поинтересовался новый спутник. – Давай за мной, живо!

Пройдя по узкой, нависшей над пропастью тропе, они снова оказались в глубине скалы, на этот раз в сравнительно небольшом помещении, довольно сносно освещенном.

– Откуда у вас электричество? – спросил Книжник.

– А ты что, шпион? – резко обернулся седой.

– Нет, просто спросил.

– Вот и помалкивай. Вопросы буду задавать я.

Словно желая придать своим словам веса, седовласый поднялся на широкую ступень, на которой было установлено массивное каменное кресло, чем-то напоминавшее трон. Уселся на нем среди грубых травяных подушек и задумчиво уставился на Книжника. Тот огляделся, думая, где сесть самому. Не увидел ничего подходящего и уселся прямо на пол – на толстую циновку, сотканную, видимо, из камыша. Седой удовлетворенно хмыкнул, будто «гость» прошел какое-то неведомое испытание.

– Так ты говоришь – Кремль, – медленно, смакуя слова, проговорил седой. – Так что же, жив еще Кремль?

– А что с ним сделается? Стоит, где поставлен.

– Поразительно. У нас-то считают, что сгинул он давно вместе с Москвой и московитами.

– Где это – у вас? – дерзко спросил Книжник. – Мой новый друг – тоже из этих мест, считал как раз, что Кремль жив, оттого и отправился к нам за помощью…

Книжник прикусил язык, подумав вдруг, что болтает лишнее. Но хозяин цепляться к словам не стал, заметил только:

– Наверное для вас, чужеземцев, все мы, жители полуострова, на одно лицо. Но это не так. Мы настолько разные, что между собой различаемся больше чем я и ты, к примеру.

– Я вас совсем не знаю, – осторожно сказал семинарист. – Может, мы не такие уж и разные, как вам кажется.

Седой расхохотался:

– А ты забавный малый! Никто из здешних еще не разговаривал так со мной. Потому что не говорят так с «бесноватыми» – они не прощают ереси.

Последние слова седой произнес уже с угрозой, но тут же рассмеялся снова. В его руке оказался колокольчик из темного металла, издавший глухой, но приятный звон. Откуда-то из-за «трона» появился тощий монах, подал хозяину металлический же кубок, плеснул в него какой-то жидкости. Повинуясь жесту хозяина, такой же кубок поднес Книжнику.

– Пей! – приказал хозяин. – Считай, что за знакомство.

– Так мы же вроде не знакомы… – немного пригубив незнакомого напитка, сказал Книжник. Напиток был незнакомого вкуса и явно содержал алкоголь. Не сразу удалось догадаться, что это – настоящее виноградное вино. Да и где он бы мог попробовать такое?

– Мирские имена в братстве не нужны – тебе дадут новое, – сказал седой. – Меня же зови просто – Настоятель. Понятно тебе?

– Да…

– А теперь расскажи о своем городе. О Кремле. Да о том, что тебя привело в наши края. Считай это своей первой исповедью. Или последней, если окажется, что ты лжец.

– Вы же вроде как не казните пленников? – пробормотал Книжник.

– Но языки режем! Давай, излагай.

Семинарист призадумался. Как можно в двух словах рассказать о Кремле, о его долгой борьбе за выживание во время бесконечной ядерной зимы, об отчаянных усилиях сохранить наследие предков, их знания и обычаи, о смертельном противостоянии враждебным силам, заполонившим Москву?

На помощь пришли навыки, выработанные еще в Семинарии и во время подготовки к сану Хранителя. Его учили запоминать огромные объемы информации и при необходимости извлекать знания на свет, а также формулировать мысли емко и четко. Сейчас не нужны бесконечные подробности – нужно лишь описать ситуацию с той ясностью, которая не оставит сомнения в правдивости его слов.

Когда он уже вел свой рассказ о новейшей истории Кремля, о битвах и первых экспедициях за пределы Садового Кольца, мелькнула мысль: не выдает ли он важные тайны потенциальному врагу? С другой стороны, помимо искусства войны и шпионажа существует также порядком подзабытое искусство дипломатии. Чем искать всюду врагов, не лучше ли искать и находить союзников? Исходя из этого Книжник и вел свой рассказ до самого рассвета – как какая-нибудь Шахерезада из древних арабских сказок. Настоятель не прерывал – слушал внимательно, молча, изредка припадая к кубку.

Наконец, сказал задумчиво:

– Сдается мне, у вас там не легче, чем на нашем многострадальном клочке суши. Вечная война всех против всех.

– Так и есть, – немного севшим голосом сказал Книжник. Ему уже приходила в голову эта фраза. – Вот и вы только по ночам выбираетесь. Небось, у вас своих врагов хватает.

– А мы ни с кем не воюем, – возразил Настоятель. – Пусть нас даже считают «бесноватыми» – бог с ними. На то мы и духовная сила, чтобы оставаться над схваткой.

– И какова ваша цель?

– Не слишком ли ты торопишь события? Все это узнают при обряде Посвящения, который предстоит и тебе, – Настоятель тихо усмехнулся. – Впрочем, ты был со мной откровенен, и я скажу тебе прямо: наша цель – очистить мир от скверны.

– Это как? – не понял Книжник. Задумался, вспоминая то, что знал о монахах Кремля. – Молиться за людей, нести им светоч веры?

Его оборвал резкий дребезжащий смех Настоятеля:

– «Молиться, светоч нести»… Не будь наивен. Этих людей не исправить проповедями – они понимают только силу. Это наши предшественники проповедовали непротивление злу, милосердие и мягкотелость. Ударят тебя – а ты еще подставь щеку. Чем кончилось это благодушие? Войной и хаосом.