Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Шереметьево

Толпа тоже обалдела, стоят, глазами хлопают, собственным ушам не веря. А у Тараса в глазах начала разгораться радость осознания. Мало того, что нашел на кого вину свалить, так помимо этого еще и в героях сегодня ходить будет. Как же, не только изобличил, но и на божьем суде зарубил убийцу, шпиона и предателя. Глядишь, не сегодня, так завтра можно будет народу подкинуть идею насчет того, кто должен сидеть в освободившемся княжьем кресле.

– Ты уверен, чужак? – вкрадчиво осведомился Тарас. – Я не ослышался? Не народного веча ты требуешь, а суда божьего?

Так. Похоже, я слегка поторопился, ибо были варианты. Или не было? А хрен его знает. Может, у них тут не как в древности было. Может, у них человека растерзать без суда и следствия как раз вечем и называется.

– Уверен, – сказал я. – Языком ты трепать горазд, посмотрим, на что еще сгодишься.

Я, конечно, блефовал. Эта горилла, небось, с детства воинскую науку постигала. Хотя, если биться нож на нож, у меня с моей «Бритвой» есть кое-какие шансы. Ну, а коли придется стреляться из тех ТТ, что княжьи телохранители в подмышечных кабурах прячут, так вообще красота…

– Все слышали? – еще громче Никифора заорал княжий телохранитель. – Пришлый божьего суда требует. Стало быть, мне оружие выбирать. И я выбираю мечи.

Ах ты ж, маму твою за ногу! Сволочь… Хотя, все правильно. С древности на Руси повелось – кого вызвали, тот и выбирает, чем биться. И тут я попал конкретно…

Если честно, всегда недолюбливал я длинномерный холодняк. Вернее, не понимал увлечения им. Огнестрел – ясно, это святое для любого вояки. Нож – тоже, хоть и второстепенное оружие, но все-таки оно вполне способно в траншее, в тесном коридоре, да вообще в любом ограниченном пространстве дать тебе реальный шанс против врага, вооруженного чем угодно. Если умеешь им работать, конечно. А я без ложной скромности умел, и любил ножевой бой нисколько не меньше огневой подготовки.

Длинномер же в моем понимании всегда был анахронизмом, не имеющим к современной войне ни малейшего отношения. Ну, и зачем, спрашивается, заниматься тем, что тебе никогда не пригодится в жизни?

Оказывается, ошибся. В мире реактивных самолетов, скоростных лифтов и подземного метрополитена меч стоит в одном музейном ряду рядом с пращой, щитом и алебардой. А в постап-мире, где огнестрел сам стал музейной редкостью, длинномер вновь обрел право на жизнь. Вернее, на отнятие жизни у других…

Конечно, в процессе моих скитаний по мирам приходилось мне и саблей, и мечом махать. Но при этом я осознавал, что мое махание настолько же далеко от настоящего искусства владения длинномером, как стрельба из духового ружья в парковом тире далека от снайперской работы.

Но ничего не попишешь, отступать некуда во всех смыслах. Народ мигом образовал круг прямо тут, перед лестницей, еще залитой кровью погибшего правителя. Наглядная иллюстрация к тому, что жизнь идет своим чередом, и чья-то смерть никоим образом не помеха этому процессу.

Тарас же нарочито медленно вытащил свой меч из ножен, взвесил в руке, прищурился, глядя чуть ниже моего подбородка, будто прицеливался. Театр одного актера, блин. Интересно, а мне где меч брать? Что-то никто не торопится нести мне дуэльное оружие.

– Возьми мой, – буркнул Степан, брат Никифора, отстегивая с пояса и протягивая мне меч потертой рукоятью вперед. – Конечно, он не чета Тарасову. У него дорогой клин из нелегированной углеродки ручной ковки. А это дешевая нержавейка, мы ж народ простой, куда нам до княжьих людей. Поэтому под прямой удар плоскость клинка не подставляй, блокируй под углом, а то…

Он говорил что-то еще, а я смотрел, как Тарас легко и непринужденно вертит в руке свой меч, при этом не мигая глядя мне в глаза. Будто не тяжелую железяку держит, а пластмассовый муляж. Да и игрушечный меч без хорошей подготовки так не покрутишь, чтоб его не видно было в воздухе, только смазанная тень, будто пропеллер, вокруг воина вращается. Молодец, Тарас, грамотно противника, то есть, меня, психологически давит. И заодно на электорат работает, который, разинув рты, вылупился на телохранительскую показуху. Баллы набирает перед выборами нового князя, которые, как я понимаю, состоятся сразу же после убийства меня. Народу руководитель нужен, без этого никак. Король умер, да здравствует Тарас, или что-то типа того. И, судя по горящим глазам многих в толпе, они уже сейчас готовы проорать нечто подобное.

– Ну и долго мне на этого шута пялиться? – довольно громко поинтересовался я. – Может, к делу перейдем?

Щека Тараса заметно дернулась. Одновременно с дерганьем остановился и слабо гудящий вентилятор с одной остро отточенной лопастью. Теперь острие меча моего противника было направлено мне точно в грудь.

– Ну давай, посмотрим, кто из нас шут, а кто уже дошутился, – прошипел телохранитель. – Заходи в круг, потолкуем. Ануфрий, дашь команду?

– А то, – протиснулся из толпы второй телохранитель. – На счет три.

Я шагнул в круг. Правда, в отличие от противника, свой неказистый меч я держал как палку, двумя руками, аккуратно, чтобы не порезать об лезвие левую ладонь – надо отдать должное Степану, его оружие было заточено отменно. Кому как, а мне вот так удобно. Чем на весу одной рукой держать более чем полуметровую полосу стали, я ее лучше двумя подержу. Меньше устану.

– Ты б в стойку встал, что ли, – посоветовал сзади Никифор голосом, полным сочувствия. – А то как телок на заклание вышел, ей-богу…

– За телка ответишь? – не оборачиваясь буркнул я.

– Да я чо? Я ж как лучше, – вздохнул воин. – Эх, жаль мужика, пропадает ни за что…

Он еще что-то хотел сказать, но не успел.

– Раз-два-три! – неожиданно как из пулемета выпалил напарник Тараса.

Княжий телохранитель молнией рванулся вперед, одновременно занося над головой свое страшное оружие. Чтоб наверняка, одним ударом, от шеи до пояса развалить человека, на которого так ловко удалось повесить свою вину.

Между Тарасом и мной было метра три, не больше. Один рывок, один удар – много ли для этого надо? Ровно секунда, не более. Но и за столь короткий отрезок времени можно сделать очень многое. Например, резко, без замаха распрямить обе руки, швырнув свой меч в искаженное яростью лицо нападающего.

Силы в моем броске было немного, скорости – тоже. И бросок мой – не особо большая проблема для тренированного воина, чуть ли не с рождения обучающегося воинскому искусству. И правило для подобных случаев простое. Видишь клинок, летящий тебе в лицо, отбей его, а после заруби хозяина клинка.

Что Тарас и сделал. Правда, вместо того, чтобы опустить свой меч на мою макушку, пришлось ему отбивать мой меч, летящий ему прямо в перекошенную яростью физиономию. При этом я успел заметить презрительную ухмылку, еще больше изуродовавшую лицо княжьего телохранителя. Мол, дурак пришлый, как есть дурак. А теперь еще и дурак безоружный. Подумаешь, большое дело отмахнуть плоскостью клинка летящий меч, а следующим движением…