Олег Кулагин - Русские сумерки. Клятва трикстера

Смешно, но в поганом уголке поганой Зоны мне стало почти неловко. Так, будто Кид сейчас укоризненно на меня посмотрел.

Не люблю, когда покойники смотрят такими глазами…

«Прости, дружище, я болтал чепуху, а ты был прав – пригодилось».

Вот и все.

Я выпрыгнул с той стороны дома. Перевел дух, спрятал наследство в карман и двинулся через скудно освещенный восточным заревом пустырь.

Теперь я шел в хорошем темпе, наверстывая упущенное в промзоне время. Не мешкая, перескакивал мелкие дробилки, на ходу уворачивался от бивших из земли огненных столбов.

«К рассвету – быть на точке…» – эта мысль вела не хуже компаса.

Пара крупных ежей , проплывших в ореоле электрических разрядов, не заставила сбавить ход.

Я спешил, как на свидание с любимой девушкой. Ведь с каждой минутой, кроме рассветных, ярче становились другие небесные отблески – от никогда не замирающего сердца Саратовской Зоны…

Кое-что остается неизменным даже тут – несколько огромных мясорубок, пульсирующих с разной периодичностью. И пара выжженных, перепаханных следов на искалеченном теле города – там, где ранее были такие же выбросы разрушительной энергии.

Пятно , что лежит восточнее, меня не интересует.

А вот второе, до которого остался всего километр… Именно оно подходит по всем параметрам.

Когда-то Валкер, почти легендарный ловкач -первопроходец, изложил свой богатый опыт на бумаге. Там было почти все, что ему удалось узнать о Зоне, – артефакты, аномалии, мутанты… Вышло одиннадцать исписанных мелким почерком тетрадей.

Валкер не утаил добытые знания. Те, кому он доверял, получили доступ к записям. А в прошлом году он сгинул – просто исчез, как в воздухе растворился.

Слух о двенадцатой тайной его тетради пережил самого Валкера.

Да, когда-то он и сам рассказывал о ней – но звучало это как шутка. А после его исчезновения – как одна из связанных с его именем легенд.

Я тоже думал, что двенадцатая тетрадь – выдумка. Пока около месяца назад она чудом не попала ко мне в руки. На обычных страницах в клеточку были собраны записи о самом невероятном – то, о чем не слыхали и опытные ловкачи . А если слыхали – наверняка считали заурядным враньем.

Это ведь одна из примет нашего ремесла.

Вернувшись из смертельных объятий Зоны, слишком многие любят прихвастнуть. Даже если топтался возле периметра и притащил дешевку – удобнее рассказать о жутких мутантах, помешавших тебе разжиться крутым товаром . А можно еще сгородить сказку о чудесном, невиданном артефакте, который почти-почти дался тебе в руки…

История про невидимку – одна из таких давних полулегендарных историй. Мало кто в нее верит. Большинство считают частью фольклора.

Я верю.

А Валкер не только верил, но еще и описал в последней своей тетради основные признаки рождения артефакта.

«Это случится там, где будет след от мясорубки . В очень холодный рассвет. Когда после выброса исказится пространство. И первым знаком станут огни мертвого путника…»

Насчет пространства – точно. Раньше тут не было таких огромных линз . А огни… Да, вижу!

Искры среди серых развалин.

Локки не обманул. Он ведь тоже читал двенадцатую тетрадь. И, конечно, не рискнул бы шутить с такими вещами…

Теперь осталось уже немного.

Покосившиеся многоэтажки впереди облеплены бесформенными комками. Гнезда прыгунцов. Налетев целой стаей, за пару секунд они разрывают человека на куски. А сейчас они спят.

Но я не собираюсь их тревожить.

Не сворачиваю, иду между колышущимися бугристыми выступами. Сердце гулкими ударами отмеряет путь, а ноги аккуратно ступают и словно сами ведут меня вперед. Ведь там, за черными многоэтажками, плывут по воздуху гирлянды зеленоватых огоньков. Я не могу их потерять.

И с каждым минутой я ближе к тому месту, где должен появиться второй знак.

Мне – двадцать семь. В наши дни – не так уж мало. И большую часть своей жизни я ходил за периметр. Приносил оттуда товар – сперва мелочь, потом редкостные, дорогие артефакты. Я пил вино риска, смотрел в глаза тьме и часто кожей чувствовал гибельный холод…

Но никогда и ни о чем я не просил Зону.

Мудрые физики считают, что за периметром начинается грань между нашим миром и чуждыми вселенными. А мне Зона всегда казалась живым существом – огромным, могучим. Перед которым люди – не более чем микробы. И все эти мясорубки, обманки, прочие смертельные сюрпризы – они как защита от нас, заслуженная кара для непрошеных гостей…

Что с того, что когда-то это было нашими городами?

Мы ведь сами утратили право на эту землю, когда понастроили огромные мю-коллайдеры и взорвали ткань пространства, когда ради шкурного интереса впустили зло в свой мир.

И теперь… мы здесь чужие.

Глупо о чем-то просить Зону.

Крохотному существу, затерянному среди ее жестоких чудес, опасно лишний раз привлекать к себе внимание. Но я помню, как щедра она была ко мне все эти годы. Ведь самое мне дорогое отняла не она. И когда я почти утратил веру и надежду – именно на гибельных просторах Зоны вновь обрелось то, ради чего стоит жить.

А потому, одолевая разлом, на дне которого уже хищно вздымается протоплазма, балансируя на шатком бревнышке, я мысленно говорю: «Будь милостива, Зона…» И когда вновь под ногами оказывается твердая земля, пробираясь между гигантскими кротовинами огненных червей, я повторяю, как молитву: «Будь милостива и дай мне взять твой самый заветный дар!»

Невидимка …

Легендарный артефакт.

Удивительное порождение Зоны, дарующее своему обладателю почти сказочные способности. Тот, кто его получит, станет неуязвимым для пуль и для большинства аномалий, сможет проходить сквозь стены, быть невидимым для людских глаз и систем слежения.

Невидимка – единственный мой шанс выжить и выполнить задание…

«Отдай ее мне, Зона!»

Все ближе рассвет. А чернота вокруг меня словно сгущается. Огни мертвого путника давно погасли.

Неужто я ошибся?!

«ОТДАЙ!» – почти умоляю, почти кричу я вслух. Но вокруг некому ответить.

Только остовы домов нависают справа и слева – перекошенные, зияющие огромными дырами, будто исполосованные чудовищным лезвием. И я одиноко бреду между ними – маленькая фигурка в глухой тьме.

Ориентиров больше не осталось…

Но вдруг я замираю, словно от легкого толчка в грудь. И резко поворачиваю в боковой переулок.

Я не знаю, что меня ведет. Что заставляет включить фонарик. Я почти не верю глазам. А там, в развалинах… Да, цветы! Ярко-красные бутоны посреди грязи и талого снега. Такие больше нигде не растут. Из давнего горя, из хаоса и перемолотых мясорубкой людских костей – нездешняя, неземная красота.