Артем Каменистый - Самый страшный зверь

Невероятное напряжение сил, сжатые веки, скрежет зубов, крошка эмали во рту, соленый привкус на языке. Что-то рвется, тонкое, невидимое, Мексарош сильно напрягся, он теряет то, чем отличается от других. Он захотел слишком многого. У него не получится. Все зря.

И внезапная горячая волна прилива новых, более значительных сил. «Звезда Тритоса», погибнув, отдала все, что заключала в себе долгими тысячелетиями. Маг заорал, когда перед зажмуренными глазами вспыхнуло ослепительно белое пламя.

И тут же погасло, сменившись непроглядной тьмой. Тьмой удушающей.

Патавилетти, обернувшись на отставшего мага, пораженно выругался, обнаружив вместо черной фигуры невесть откуда взявшийся огромный шар такого же цвета. Чуть меньшего размера, чем тот, который скрыл Дирта, но ничем другим от него не отличающийся.

Так, с грязным ругательством на устах, он и встретил последний, четвертый вздох невидимого великана.

И умер.

Мексарош плохо представлял, что именно происходит в мгновения, когда человека вырывают из ткани обычного мира. Говоря точнее, не знал ничего.

Никто из ныне живущих этого не знал. Самые талантливые из магических конструкторов сумели лишь повторить структуру, но создать под нее энергетический контур не удалось ни одному из них. Получались нерабочие безделушки, бесполезные и никому не нужные.

Впрочем, лэрд Далсер покорил и эту вершину. Из пересказов очень древних источников известно, что человек, исключенный из мира, со стороны выглядит сферой непроницаемой тьмы. В нее можно пускать стрелы, метать горшки с зажигательной смесью, по ней можно стучать секирами из самой лучшей стали, все бессмысленно, ведь достать до спрятавшегося не удастся, пока структура продолжает работать.

Человек в эти мгновения принадлежит другому миру, и любое оружие нашей вселенной неспособно повредить даже волос с его головы.

Именно в такой шар превратился Дирт. Откуда он взял амулет, Мексарош не знал, просто принял как факт, что мальчишка каким-то образом получил и активировал его. В немыслимо плотном море магии, бушевавшем над болотом, излучение даже самых сильных предметов будет выглядеть жалким треском ломаемой соломинки на фоне сильнейшей грозы, с корнями выкорчевывающей вековые деревья.

Возможно, лэрд знал, чем обернется для владельца амулета отключение от мира. В таком случае Дирт, наверное, подготовлен. А вот Мексарош нет. Пожертвовав «Звездой Тритоса», он совершил то, что за последние тысячелетия проделывали считаные разы, после чего благоразумно помалкивали о том, что узнали.

Такое знание само по себе – ценнейший козырь. Нехорошо, если врагам станут известны детали. Все, что касается древней магии, – тайна и набор самых фантастических слухов. Лишь глупец распространяется всем о том, что знает лишь он один.

Но в руки глупца «Звезда Тритоса» вряд ли попадет.

Мексарош оглох и ослеп, с каждой секундой становилось все жарче и жарче, тепло от тела не отводилось. Но самое скверное – как он ни пытался дышать, в легкие не поступало ни глотка воздуха. Или его здесь вовсе не было, или он не годился для поддержания человеческой жизни.

Отключить структуру до полной выработки энергии невозможно. Маг сейчас неуязвим для всех опасностей мира, но при этом беспомощнее новорожденного младенца. И, как неожиданно выяснилось, может попросту задохнуться, не дождавшись, когда его выбросит в привычную среду.

И выбросит ли вообще…

Знать бы раньше, можно было бы как следует продышаться, наполнить легкие до отказа, как это делают ныряльщики за жемчугом. Мексарош не знал, и теперь ему оставалось лишь беззвучно шевелить губами, словно рыбе, вытащенной из воды.

Сознание начало меркнуть, когда по глазам резануло ярким светом. Тело обрело чувствительность, разгоряченное лицо облизнул порыв прохладного ветерка. Не удержавшись на ногах, Мексарош завалился на колени, с хрипом глотая самую лучшую пищу подлунного мира – чистый воздух.

Когда зрение вернулось в состояние, близкое к норме, а в голове начали проскакивать относительно связные мысли, первое, что Мексарош разглядел, – Дирт. Мальчишка, зажав кинжал между коленками, деловито перерезал путы, стягивающие запястья. И что самое скверное, никто не пытался ему помешать. Освободив руки, он занялся ногами, справившись с веревками гораздо быстрее. После чего встал и, разминая запястья, наклонился над грудой кожи, железа и серых костей, перемешанной с какими-то белесыми пластинками, напоминавшими чешую крупной рыбы. Покачал головой, устало произнес:

– Все вещи целы. А от людей только скелеты и пепел остались. И крови нет.

Мексарош хотел было сказать, что никогда не видел столь странного пепла, но, прислушавшись ко внутренним ощущениям, с ужасом в голосе выдал страшную мысль:

– Перегорел… Я перегорел… Слишком тяжело для меня… Великие силы…

Дирт, не обращая внимания на его слова, продолжал о своем:

– Мади нет, он тоже превратился в пепел, только одежда осталась. Я обещал преподобному Дэгфинну о нем позаботиться, но не удалось. Магия амулета спасла только меня. Он работает лишь на хозяина. Я не знал… А знал бы, все равно Мади не спасти. Он должен был умереть. Так же, как преподобный. Не будь вас, ничего бы этого не было. Зря вы пришли к нам…

Мексарош никогда не стал бы тем, кем стал, если бы не умел быстро принимать правильные решения. Вот и сейчас он отбросил панику, вызванную осознанием того, что сам теперь ничем не отличается от бесталанного быдла, которое презирал всю сознательную жизнь. Сейчас надо думать о другом: как выжить. Дирт – убийца, и никакой защиты от него нет. Маг силен, пока не растеряет талант, пока у него есть заряженные амулеты и навыки, позволяющие работать с самыми капризными из них. Отбери у него это, и получишь слабака. Это что-то вроде традиции тех, кто наделен силой, не утруждать себя укреплением тела и не тратить время на изучение фехтования и прочих дисциплин, с помощью которых бестолочи гробят друг друга.

Мескарош теперь беспомощнее тех самых бестолочей. И он полностью во власти мальчишки, который уже привык убивать и при этом, мягко говоря, не питает к нему теплых чувств.

Придется приложить все силы, чтобы доказать Дирту свою полезность.

– Дирт, подобные амулеты не спасают других. Только владельца. Уж поверь мне, про амулеты я знаю очень многое, практически все. А ты, как я вижу, знаком с ними гораздо хуже. А ведь Далсер говорил, что их у него больше полутора сотен. У каждого свои особенности, тебе понадобится тот, кто в них разбирается. Лучше меня на эту роль никого не найти. Я знаю, ты сейчас очень хочешь меня убить, как прикончил уже всех остальных, но это крайне нерационально. Я ценный ресурс, который можно использовать. Лишь быдло не способно подняться выше глупой мстительности, а ты к нему не относишься, не так ли? Будучи претендентом на трон империи, ты не имеешь права ошибаться с приоритетами. Сейчас тебе намного важнее знания, а не банальная месть. Месть – удел слабых. Тайник Далсера мало тебе поможет без знаний, а знания – это я.