Артем Каменистый - Самый страшный зверь

Дирт покачал головой:

– Даже Бруни по сравнению с тобой был величайшим мудрецом.

– Прости, я не понимаю…

– Ты понимаешь, почему я перешел на фамильярное обращение? Вижу, что нет. Думаешь, наверное, что я осмелел, поскольку тебя некому защитить? Ошибаешься, просто к дуракам не принято обращаться на «вы». Черный, ты глуп. Глуп беспросветно. И ты прав, я претендент на трон. Если буду учиться у недоумков вроде тебя, так и останусь претендентом. Поэтому не тебе меня учить.

– Легко оскорблять того, кто слабее.

– Это не оскорбление, это правда. Я намного умнее тебя. И гораздо хитрее.

– Не преувеличивай. Ты обхитрил меня лишь раз, но такое может случиться с каждым. Это не повод считать меня глупцом.

– Маг, ты ошибаешься на каждом шагу и в мелочах, и в главном. И дело даже не в том, что я тебя обхитрил. Ты сам себя обманывал с самого начала. Нет никакого тайника с амулетами. И никогда не было.

– Я больше не умею отличать правду от лжи, но это не может быть правдой. Об амулетах говорил Далсер. И ты подтвердил его слова. Признаю, хитрил и увиливал, ускользая от правды, но подтверждал. Что ж, теперь тебе никто не помешает завладеть наследством лэрда Далсера. Амулеты твои, можешь ими пользоваться, с моей помощью или нет. Я больше не опасен, не надо меня бояться, не надо и дальше скрывать очевидное.

Дирт поднял лук, согнул, цепляя петельку тетивы, нехорошо усмехнулся:

– Черный, мои амулеты всегда были со мной.

– Ложь.

– Ты потерял свой дар, тебя даже несмышленый ребенок сможет обмануть.

– Тебя обыскивали, амулетов при тебе не нашли. Будь они хотя бы рядом с тобой, я бы это почувствовал. У нас, магов, что-то вроде чутья на вещи, наделенные силой.

Дирт кивнул:

– Знаю. Только магическое чутье не всегда работает. Как, например, со мной.

– Поясни?

– Если проглотить амулет, его скорее всего ни один маг не заметит.

– Спорное утверждение. Не у всех получается полностью заглушить магический фон, даже если амулет спрятан в желудке. Старики, как правило, этого не могут вообще. Да и сотню с лишним амулетов даже очень толстый человек не проглотит. Тем более если структуры высоких порядков, им ведь требуется немалое вместилище. А ты, Дирт, не толстяк.

– А я ничего и не глотал.

– Тогда к чему весь этот разговор?

– Лэрд Далсер не тратил время на создание тайников, потому что я сам по себе тайник. Ты глуп, если так ничего и не понял. Поясню, потому что ты до сих пор изображаешь из себя тупого барана, в человеческом теле много костей, и большинство из них могут заключать в себе магическую структуру и контур к ней. Удобное вместилище, и не так уж требовательно к размерам, но его не используют. Уж очень трудно активировать и еще труднее сделать так, чтобы носитель амулета не умер из-за воздействия магических сил. Точнее, это считалось невозможным. Мы ведь не приспособлены жить с потоками магии в своем теле. Но есть исключения. Немного, очень немного людей, могут стать вместилищами. Теоретически, конечно, никто никогда не добивался подобного… до лэрда Далсера.

– Истинная кровь… – завороженно произнес маг.

– Да, – кивнул Дирт. – Во мне она почти чистая, и лэрду Далсеру удалось не просто создать работоспособные амулеты, а сделать так, чтобы они меня не убили при конструировании структур и контуров к ним. Он ведь давно хотел создать работающие структуры высоких уровней, но не было подходящего материала для его замыслов. На обычных людях его идея не срабатывала, даже пробовать не стоило. Со мной он получил то, чего ему не хватало. Вы там, наверное, удивились, когда он спас мою мать? Мою будущую мать. Променял жизнь лэрда империи на судьбу изгнанника.

– Он бы и не тем пожертвовал ради своего увлечения… – пробормотал маг. – Далсеру всегда было наплевать на все, кроме схем на пергаменте. За то, чтобы перенести их на подходящий материал, он бы ничего не пожалел. Ему плевать на твою мать и на тебя, ему нужны были лишь ваши кости.

– Не совсем так, кости сами по себе бесполезны. Структура работает, только если заключена в живой организм. Вне меня они бесполезны. В мертвом теле тоже. Так что вытаскивать кости нет смысла. И не только кости, лэрд Далсер смог и другие части тела привлечь. Например, мою печень. Этот амулет еще не созрел, но когда он заработает, выйдет нечто, до чего, наверное, даже древние не додумывались. Когда лэрд начал работу, меня два месяца тошнило, а глаза налились желтизной. Но это стоило того.

– Далсер – сумасшедший садист…

– Разве не понятно, что добротой в этом мире не прожить? Он все правильно сделал. Жаль только, что вы пришли слишком рано. Структуры должны вырасти вместе с организмом, налиться силой с возрастом владельца. Они не должны были включаться до этого. Созрели лишь некоторые, и одна из них спасла меня от выстрела в спину. А потом, когда лэрд Далсер больше не показывал мне на ночь серебряный шарик, сработало то, что он записал в моей памяти. Его голос предупредил, что из-за вас, из-за того, что он погиб раньше времени, мне придется нелегко. Так и получилось. У меня теперь болит все, и особенно голова. Глаза снова становятся желтыми. Я устал от этой боли и бегать от вас устал. Хорошо, что вы все сдохли, теперь мне будет чуть полегче. Боль не может длиться вечность, скоро структуры станут стабильными. Так говорит голос лэрда Далсера. По ночам он разговаривает со мной. Каждую ночь… Даже после смерти он остался хорошим учителем. Вам таким не быть…

– Да ты спятил… – Мексарош покачал головой. – Разве ты сам не понимаешь, что спятил от боли, которая вызывается растущими структурами? Только сумасшедший будет разговаривать с мертвыми. Позволь мне помочь тебе, может быть, мне удастся убрать боль. Я умел это. Тут дело даже не в магии, а в особых словах, в порядке их произнесения, в ритме. Этот дар у меня не пропал.

Дирт указал в сторону леса:

– Черный, посмотри туда.

Маг обернулся и окаменел от невероятного зрелища. На опушке леса стояло чудовище столь жуткого вида, что человек со слабым сердцем мог умереть от одного взгляда на него. Тварь была неописуемо страшна обликом и размерами. Поднявшись на задних лапах, передними она облокотилась о кривую сосну и не моргая уставилась на то, что осталось от отряда, огромными глазами цвета рубина.

– Куджум, – охнул Мексарош.

Он не раз видел череп этого существа и даже пытался вообразить, насколько странно и страшно должно было выглядеть живое чудовище.

А теперь увидел и сразу понял – это оно и есть.

– Да, – подтвердил Дирт. – Куджум. Древний зверь. Он такой страшный на вид, что отец преподобного Дэгфинна объявил его хранителем леса. Из-за куджума никто не мог на лишний шаг отойти от Хеннигвиля. Люди глупы, они любят бояться. Я могу подойти к куджуму и погладить шипы на его хвосте. И он не тронет меня, поскольку привык, что я хожу по его лесу, и он помнит, что никогда не видел от меня ничего плохого. Он не выдумывает лишние страхи. Он безобиден. Его любимая еда – орехи. Я, бывало, его ими подкармливал. А еще он очень любит мед и муравьев. Его броня – это защита от насекомых, а рога и шипы – от хищников. Кривые когти на лапах – чтобы карабкаться по старым деревьям, где в дуплах живут пчелы. В лесу давно уже нет хищников, которые могут быть опасны для него, но броня никуда не делась. Вы все так глупы и глухи, что не замечали, как за вами крадется такой огромный зверь. И ничего не поняли, даже когда он попался на глаза вашим дозорным. Я думаю, он просто хотел увидеть, как я одного за другим убью всех, кто погубил Хеннигвиль. Он ведь привык к нам за столько лет. Люди его подкармливали в холодное время. Преподобный Дэгфинн называл это данью. Смешно, но Зверь стал ручным, при том что почти все его боялись до смерти. Просто люди жили отдельно от него, не пересекались, им нужны поля и море, а ему лес. Он привык к нам. А теперь дани не будет, и куджуму трудно придется зимой. Ни муравьев, ни пчел, ни орехов, а он большой, ему нужно много еды.