Владислав Выставной - Кремль 2222. Ярославское шоссе

И лишь вспомнив, как чудом избежал ужасной казни, назначенной местными, он сбавил темп и силой взял себя в руки.

– Надо найти Зигфрида, – прошептал он. Звук собственного голоса немного успокоил: он словно убеждал, что его обладатель все еще существует. – Просто найти его. Нет ничего проще, верно?

Нет ничего более успокаивающего нервы и в то же время мобилизующего, чем простая и ясная цель. Найти Зигфрида – все, что ему сейчас надо. Сосредоточившись на этом, Книжник ощутил себя гораздо увереннее. Прошел приступ паники, растаяла перед глазами навязчивая картина: смуглый безумец, всосанный, как макаронина, неведомым монстром и брезгливо сплюнутая голова.

Семинарист снова стал собран и сосредоточен. По крайней мере, ему так казалось. Уже гораздо сдержаннее и тише он стал пробираться в сторону просвета. Нельзя забывать об осторожности: неизвестно, чем опасен этот напугавший всех незнакомец, но гостеприимство угрюмых бородачей уже довелось прочувствовать на собственной шкуре.

Будто услышав его мысли, на пути словно ниоткуда возник покосившийся деревянный идол. Лик его был перекошен и злобен, будто его бесило это неровное положение. Поначалу испугавшись, Книжник все же злорадно усмехнулся:

– Что, неудобно так стоять, да?

Он приблизился к идолу, этому своеобразному «пограничному столбу» страны мрачных бородачей. Пнул мертвое, как казалось, дерево. И вдруг кувыркнулся назад, отброшенный крепким ударом. Поднялся качая головой и пытаясь понять, что произошло.

И заметил в глазницах деревянного истукана знакомые уже человеческие глаза. Истукан издал низкий скрип, едва заметно скрутившись вокруг собственной оси. На секунду вернулось кошмарное воспоминание о себе в роли жертвы Долговязому Пню, стало жутко. Выходит, не такие уж они безобидные, эти истуканы. Может, не стоит с ними ссориться? Не проще ли договориться?

Чувствуя себя идиотом, Книжник заговорил, запинаясь, но примирительно:

– Послушай, ты, не знаю, как вы там правильно зоветесь. Идолы? Статуи? Давай я помогу тебе, а ты меня пропустишь, а?

Истукан недоверчиво скрипнул. Но Книжник уже приблизился, прикидывая, что в состоянии сделать. Наверное, проще было бы обойти идола стороной, но что-то подсказывало: с этой силой нужно считаться. А еще лучше – дружить.

– Ну, попробуем…

Навалившись плечом, он изо всех сил уперся ногой в мощный валун по соседству и сам удивился, когда массивное бревно поддалось. Не то чтобы с легкостью, но и без надрыва Книжнику удалось вернуть истукана в вертикальное положение. Оставалось только закрепить основание камнями, которых под ногами было в изобилии.

– Ну вот, порядок, – устало отряхивая руки, сказал Книжник. – Теперь я могу пройти?

Он поглядел вверх, в черные впадины, откуда только что пялились на него отвратительно неестественные глаза. Теперь глаз не было. Были обыкновенные грубые провалы, как и полагается вырубленному из бревна идолу.

Хмыкнув и покачав головой, Книжник пересек призрачную границу, обозначенную деревянным «дозорным».

Уже на подходе к поселку Книжник отметил необычную, даже противоестественную тишину. Исчезли не только звонкие удары кузнечных молотов, звуки пил или детский смех. Перестали петь птицы, и вроде бы даже ветер испуганно притих. Навстречу не попадались ни суровые бородачи, ни их ладные и столь же молчаливые женщины.

Селение будто вымерло.

Неужели все это связано с визитом незнакомца? В это трудно поверить. Древляне умудрились скрутить даже Зигфрида – а это удавалось не всяким. Можно было даже подумать, что местные в своей глуши вообще никого не боялись.

Или боялись? Неспроста же они окружили себя странными, полуживыми деревянными фигурами. Трудно сказать, насколько они помогают в обороне, но против незнакомца явно бессильны. Книжник вспомнил свои ощущения, когда впервые увидел эту фигуру, и волна липкого страха вновь окатила его.

Остановившись, стер холодный пот со лба. Отчего этот необъяснимый, иррациональный страх? Ну вышел человек из леса – и что такого? Сбивало с толку, что даже его мучители при его приближении бросились наутек… Вспомнилось, как медленно, с противоестественным величием двигалась эта темная фигура – и новая волна страха окатила его. Книжник медленно выдохнул. Что за напасть? Человек словно гнал перед собой вязкую волну ужаса, и объяснения этому не находилось.

Он сам не заметил, как оказался посреди обезлюдевшего поселка. Это было очень непривычно: он шел меж удивительных домов-деревьев, украшенных живыми гирляндами цветущих вьюнов, мимо живописных мастерских и пней, превращенных детьми в площадки для игр. Прошел мимо большого очага, над которым на мощной треноге бурлил котел с ароматным варевом, мимо вертела, на котором застыла туша какого-то лесного зверя, очевидно, кабана-мутанта. Туша уже подгорела с одной стороны, над горячими углями, но никому до нее не было дела. Он шел все дальше, и казалось, что все жители просто ушли из этого селения, будто их увел, наигрывая на волшебной дудочке, какой-нибудь Гаммельнский Крысолов.

И почти угадал.

Жителей, или их значительную часть, он обнаружил на противоположном краю деревни. Ему хватило ума вовремя укрыться в каком-то густом кустарнике, под прикрытием которого он смог подобраться поближе и рассмотреть все в деталях.

С первого же взгляда стало понятно, чего так боялись местные.

Все они стояли на коленях. Все эти могучие бородатые крепыши, с легкостью скрутившие бывалого воина Зигфрида, стояли на коленях перед одним-единственным человеком.

Тем самым незнакомцем.

Конечно, здесь были не только мужчины, но и женщины, дети – несколько сотен человек на широкой поляне. Всех их объединяла необъяснимая покорность перед человеком, затянутым в темную кожаную одежду. Теперь появилась возможность рассмотреть его поближе. Но сколько Книжник ни всматривался, ничего особенного в нем не видел: длинные грязно-светлые волосы, спадающие до плеч, ладная, подтянутая фигура – и действительно никакого оружия. При этом манеры – пренебрежительные, хозяйские. Он обходил стоявших на коленях, осматривая их с ленивым интересом. У девушек останавливался, поднимая лица за подбородок, осматривал, терял интерес и шел дальше. Когда он остановился у одной из них, Книжник вздрогнул.

Это была Травинка.

Ее незнакомец оглядел так же, как и остальных, но взгляд задержал подольше. После чего заставил подняться – странным образом, как будто просто приподняв кончиками пальцев за подбородок. Пристально поглядел на нее – и девочка двинулась, как сомнамбула, остановившись в сторонке, возле уже стоявших там двух миловидных юных девушек. Рядом, в молчаливой неподвижности стояла пара молодых, безбородых еще, парней крепкого телосложения. У их ног лежало несколько туго набитых тюков, в каких местные хранили муку и зерно, пара больших корзин с копченым мясом.