Павел Стретович - Вернуться в осень

— Только от этого не легче, Ленка…

— Да, Сережа. Но по-другому и не может быть.

— Почему? Ну почему, а? Почему так тяжело и горько…

— А как ты хотел, Сереженька? Чтобы легко и радостно? Тогда это не будет подвигом.

— При чем здесь подвиг, Лена…

— При том, хороший мой. Человек познается по тому, какие поступки он совершает и от чего может отказаться во имя добра. Согласись, броситься в реку и вытащить девушку, если ты хороший пловец, совсем не подвиг. Для тебя лично. И махать мечом, и убивать пауков тебе легче, чем любому из жителей Шеола. И даже прыгнуть к гоблину — человеку, который ищет смерти — совсем не заслуга. Каждый человек индивидуален, и с общими критериями к поступкам подходить нельзя. Для кого-то бросить курить — гораздо труднее, чем броситься грудью на амбразуру. Или просто отказаться от утреннего кофе, или отдать нуждающемуся последние деньги…

— Мне совсем не до философии, Лена. Прости…

— Я понимаю, Сереженька. Держись.

— Куда ты опять, Лена, подожди — не уходи! Побудь рядом, пожалуйста! Что теперь со мной будет?

— Прощай, дорогой мой, крепись. Помни — тебя любят столько людей…

«…Давление стабилизировалось, пульс нормальный, — сказал совсем рядом чей-то голос. — Одну минуту… Он приходит в себя». Перед глазами начали блекнуть, растворяться и исчезать многочисленные огоньки — целые галактики звезд. Некоторые, особенно яркие и настойчивые, еще держались какое-то время, но потом начали пропадать и они…

— …меня слышите? — Голос сменился, теперь это уже был мужской, такой немолодой и уверенный голос. — Кажется, он уже очнулся.

Сергей открыл глаза. Белый потолок, белые стены, белые двери и белые окна с белыми домами за ними… Сверху склонился пожилой мужчина в очках, в белом халате и белом колпаке на голове, через шею змеей изгибается что-то довольно знакомое… стетоскоп. Врач. Дома. Елки же ты палки…

— Ну вот и хорошо, вот и ладненько, — спокойно проговорил мужчина, — минутку… — Он довольно бесцеремонно раздвинул пальцами Сергею веко и наклонился, что-то разглядывая. — Как вы себя чувствуете?

— Где я? — Голос был совсем слабым и непослушным. — Как я здесь оказался?

— Вот это как раз мы и хотим у вас спросить, — ответил доктор и выпрямился. — Откуда вы взялись на дороге? Откуда столько ушибов и ссадин? Вас что, сбила машина? Так, давайте по порядку. — Он повернулся и взял блокнот с ручкой. — Ваша фамилия?

— Какой, — выдавил из себя Сергей, — сейчас месяц?

— Месяц? — Тот даже не удивился. — Конец ноября, дорогой. Зима на носу. Так как фамилия?

— Ант. — Он закрыл глаза. — Простите… Антонов. Сергей Антонов…

Боже. Боже. О Боже… Может, это мне все приснилось?

Небо хмурилось, раздраженно наполняя воздух влажной холодной моросью. Такой же недовольный порывистый ветер заставлял нервно вздрагивать и трепетать флаг на шпиле небольшого ресторанчика, к тому же он как раз благородно расположился на взгорке — доступный ветрам и хорошему обзору, до самого горизонта…

— Хозяин. — Молодой человек облокотился о подоконник, заменяющий барную стойку. — Ну и погодка… Как вы думаете, они сегодня придут?

— Эх, молодежь, молодежь… — добродушно вздохнул полный господин в широком фартуке. — Как еще много вам надо учиться… Конечно, придут. Тут не играет роли погода.

— Они… Как будто что-то потеряли. Что-то очень важное, что-то такое, что теперь невозможно найти…

— Да. Частичку самих себя. А это — очень долгая боль…

Он был старым и опытным, этот хозяин, и никогда не ошибался. Потому что в своей жизни видел очень много разных людей…

И они появились. Как всегда, в свое обычное время — две плотно закутанные в плащи фигурки. Молодая женщина и девочка — мать и дочь. Тихо поднялись по мокрой лестнице, прикрывая лица от ветра, и скромно сели на свое обычное место — у ограждения. И замолчали, подперев подбородки руками и уставившись вдаль, за горизонт, каким-то непривычно тихим, кротким и грустным взглядом…

Хозяин неслышно поставил на столик бутылку ангорского рома — они всегда заказывали одно и то же. И всегда уходили, так и не распечатав. Каждый вечер всегда вместе, как будто привязавшись к этому месту какой-то невидимой, но очень важной и прочной ниточкой. С самой осени. А на дворе уже поднималась весна…

г. Минск, сентябрь 2005 — июнь 2006 г.