Олег Петухов - Пост-Москва

— Бегом, вперед! — скомандовал он и побежал к трубе. Его малочисленная команда бежала следом. Через несколько секунд они уже были на месте. Фидель и Утенок заняли оборону, а Ведьмочка занялась выжиганием в трубе отверстия.

— Вижу цель, — сказал Фидель. — На крыше на десять часов. Закинь туда пару осколочных.

На крыше торгового центра показались с десяток-другой крылатых фигур. Они выглядели возбужденными и агрессивными, и даже, казалось, делали им какие-то знаки.

Утенок навскидку послал гранату в самую их кучу, раздался взрыв и гастов раскидало в разные стороны, как тряпичных кукол. Второй гранаты не потребовалось.

— Как дела, милая? — поинтересовался Фидель у Ведьмочки.

Девушка с сосредоточенным лицом вела по трубе бледно-голубой луч плазмы. На землю стекали тонкие струйки расплавленного металла.

— Еще несколько минут, — отозвалась она. — И все будет готово.

Однако в это время над крышей здания поднялась целая туча летающей нечисти и, казалось, закрыла пол-неба. Фидель, как в замедленной съемке, стал поднимать пулемет, готовясь нажать на гашетку и излить из всех шести стволов огненный шквал, когда услышал шипение кота, перешедшее в утробный вой.

И в это мгновение в черной массе гастов стали появляться просветы, которые проделывали жуткие чудовища с перепончатыми огромными крыльями. И гасты заметались вверху, пытаясь избежать своей жалкой участи, как будто они могли знать, что такое настоящая жизнь.

— Готово! — сообщила Ведьмочка, и практически идеально круглый кусок трубы, выпиленный ею, с грохотом упал на землю.

Путь в преисподнюю был открыт.

Улитка скользит по виноградному листу грациозно и томно, как балерина, исполняющая адажио. Солнце достаточно яркое и теплое, чтобы наполнить сердце радостью, но не настолько жаркое, чтобы сушить и лист, и кожу. Идеальное равновесие сконцентрировалось в центре Мироздания. Можно делать глупости, можно ощупывать Вселенную рожками сверх-чувствительных усиков, ловя призывы и приветы собратьев и друзей со всех уголков райского виноградника. Мы все вместе! Никто и ничто не может нас разлучить, ведь улитки бессмертны в своих ипостасях и перерождениях. Улитки живут, а не существуют, и не ищут, и не требуют, никаких доказательств своей реальности, значимости или нужности кому бы то ни было. Улитки помогут любому, кто будет жить, а не доказывать свое право существовать за счет чужой жизни. О, не говорите, что знаете, что такое благо, вы этого не знаете, вы не знаете, что благая весть есть форма изощренного обмана, или наоборот, что бы это ни значило. Пусть расцветает виноградник, и лоза набирает силу и сок, которые потом перебродят в вино, потому что вино дает жизнь и свет, и улитки скользят по виноградным листьям пьяные и счастливые, не требуя отчета у мира, почему он оказался таким жестоким. Улитки свой мир носят в себе, пусть будет явленность открытым вопросом, и никто не усомнится в своем праве быть счастливым.

Майор госбезопасности, Сидоров Тимофей Иванович, как он привык видеть свое имя в анкетах, был обеспокоен внезапным исчезновением своего шефа. По сводкам не проходило ничего похожего на убийство или похищение генерала, его начальника. Грабеж гастами двух дамочек в разных районах Москва-Сити с интервалом в полчаса говорил о появлении банды мелких гоп-стопщиков, автомобильная авария без жертв — грузовик вроде бы проехал на красный и смял легковушку, странно, но водила фуры под подпиской, а не арестован; разборки в ночном клубе между ассирийской мафией таксеров и их багдадскими конкурентами, изо всех сил лезущими на этот рынок — ну, таксеры сами между собой разберутся, тем более, что ассирийцы своими собственными идиотскими действиями подставились под удар отрядов гражданской самообороны; изнасилования в подъездах и наглые разбойные нападения на квартиры мирных граждан стали уже настолько привычными, что не вызывали никакого резонанса. А генерал госбезопасности, награжденный орденом за мужество перед неведомым никому Отечеством, как в воду канул. Что было странным и неправильным, и полностью рушило привычный порядок вещей, будто кто-то хотел сказать им: ну, генерал, и что? Был бы он генералом, если бы не его сановитый братец, а? Есть силы и посерьезнее родственных связей, даже если эти связи тянутся на самый верх, в такие небесные дали, которые обычным людям и во сне не приснятся, но грубая сила и твердая воля преодолеют всю эту заморочь, пробив в стене всеобщего пиетета и равнодушия зияющую брешь. Брешь, в которую легко пройдет упитанное тело самого молодого генерала госбезопасности в истории органов.

Тимофей Иванович решил написать доклад по ситуации с шефом, правда, ему пришлось побороться с самим собой, и это было нелегко. Мало ли, загулял Жора с малолеткой, а тут он вылезает со своей бумажкой, ситуация хуже некуда. Стукачество, конечно, основа работы госбезопасности, но до определенного уровня, а тех, кто этого не понимает, довольно быстро ставят на место. Верхние сами знают, на кого надо стучать, а на кого пока еще нет. У Жоры лохматая рука на самом верху, он, в принципе, вообще мог бы ебать всех малолеток подряд, и хрен бы кто что сказал. Ну, или приходить на службу в разных ботинках и с расстегнутой ширинкой. И в обнимку с убитой в хлам малолеткой.

С другой стороны, есть же мужская дружба, мало ли, напился упал, ударился башкой о тротуар и лежит сейчас в Склифе обоссанный и с вывернутыми карманами в коридоре на каталке. И ведь хрен кто подойдет к неизвестному алкашу. Нет, решил Тимофей, надо действовать. Во-первых, бумага с докладом об исчезновении, во-вторых, надо позвонить его братцу, поинтересоваться вскользь, не было ли семейного мероприятия накануне. Тут лучше перебздеть, чем недобздеть, — железный армейский принцип.

Тимофей щедро плеснул коньяку в кофе и принялся набивать на клаве докладную, пуская сигаретный дым поверх монитора. Органы безопасности работали без выходных и праздников.

Главный корпус лаборатории был частично разрушен. Взрывная волна раскидала многотонные бетонные перекрытия крыши на десятки метров вокруг и обрушила часть стены с южной стороны. Перекрученная арматура свисала виноградными лозами. И хоть катастрофа случилась несколько лет назад, внутри здания что-то продолжало происходить — оттуда поднимался пар, отчего в воздухе висела легкая туманная дымка, там что-то постукивало и поскрипывало, а иногда даже, казалось, постанывало и повизгивало. Другие здания лабораторного комплекса на первый взгляд не пострадали, во всяком случае не имели следов разрушения, хотя и выглядели заброшенными.

— Интересно, что там такое? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Фидель, глядя на исходящий паром корпус. — Выглядит, как Чернобыльский реактор.