Олег Петухов - Пост-Москва

— Понятно, мой командир.

— Ну, с Богом.

Они вышли из квартиры и спустились вниз. Перед подъездом стоял броневик. Они залезли внутрь и закрыли за собой люк. Иван сел на место водителя и запустил турбину:

— Прокатимся, красотка?

— Поехали!

Иван включил скорость и боевая машина сорвалась с места.

ФИДЕЛЬ:

Мы идем по аллее. Жуткая детская площадка осталась позади. Справа и слева растут какие-то странные деревья. У некоторых из них ствол напоминает огромные бутылки, увенчанные зелеными перьями, другие похожи на гигантские папоротники.

— Мел? — спрашиваю я Утенка.

— Мел. Или еще раньше, — отвечает он.

Ну, мел, так мел. Солнце припекает все сильнее, становится душно и жарко, как в бане. Впереди, в знойном мареве, виднеется одинокая фигура. Это гаст, и он подметает дорожку.

— Спокойно, — говорю я. — Попробуем просто разойтись. Ведьмочка, девочка, держись ближе ко мне.

Гаст стоит на одном месте, как бы не замечая нас. Он занят, он метет асфальт метлой в одном и том же месте. По его лицу течет пот, но он продолжает механически размахивать своей метлой, так усердно, как будто от этого зависит его жизнь.

Мы огибаем его стороной. До жилого квартала остаются считанные метры. Можно разглядеть ближайший дом, он не выглядит заброшенным: стекла помыты, на окнах видны занавески, тротуар перед ним чист, мусора нигде не нет. Правда, не видно и никого из жителей, даже случайных прохожих.

Я не понимаю, как люди вообще могут жить в таком месте, или это уже не люди?

— Дальше куда? — спрашиваю Утенка.

— Давай начнем с ее домашнего адреса, — предлагает он, доставая ноутбук.

— Мы знаем ее домашний адрес? — удивляюсь я.

— Мы нет, а вот гугл знает все. И еще базы данных по регистрации. Итак, 3-й корпус по Проектируемому проезду 1247. Квартира 45, второй подъезд, 4-й этаж.

Мы находим дом по табличке на углу, заходим в подъезд и поднимаемся пешком на четвертый этаж. Я вижу обычную деревянную дверь с глазком и стучу в нее.

— Кто там? — раздается из-за двери женский голос.

На секунду я замешкался, не зная, что же мне ответить. Спасательная экспедиция сатурнианцев? Штурмовой отряд имперских вооруженных сил? Чип и Дейл спешат на помощь? Поэтому просто сказал:

— Это Фидель.

Замок щелкнул и дверь открылась. На пороге стояла молодая женщина, даже, скорее, девушка и вопросительно смотрела на нас. Представляю, как мы выглядели после всех этих боев и схваток на пути сюда.

— Вам говорит что-нибудь имя «Офелия»? — спросил я ее.

— Да, это мой сетевой ник. Надеюсь, вы не администраторы сайта знакомств?

Шестиствольный пулемет здорово натер мне плечо, но шутку я оценил. Надеюсь, мои ребята тоже. А те, кто погибли, — они должны смеяться громче всех.

— Лондон просит ввести их в курс дела, — референт главного подавил рвотные позывы. — По политической ситуации в Москва-Сити.

— Напиши им, что тут нет никакой политической ситуации последние пятьдесят лет. Что с тобой, мой мальчик? Тебе нездоровится?

— Сэр, я…

— Да?

— Я просто хочу сказать, что у вас…

— Ну же.

— У вас нет полголовы. Сверху. Нет.

— Что ты несешь? И куда она делась, по-твоему?

— Сэр, вам ее отсек ангел пылающим мечем. Или демон, но выглядел он, как ангел.

— Ты осознаешь, как глупо звучат твои слова?

— Да, вполне. Но это правда.

— И как я, по-твоему, могу разговаривать с тобой, если у меня нет полголовы?

— Я не знаю, сэр. Это загадка.

— Ты хочешь мне намекнуть, что они добрались до нас?

— Я думаю, да, сэр.

— Все настолько серьезно, как ты говоришь?

— Да, сэр. Более, чем.

— Это надо обдумать. Налей-ка мне виски, сынок.

Референт принес ему стакан со скотчем. Главный сделал внушительный глоток, но только благородный напиток, смешанный с кровью, лился впустую ему на грудь из перерезанного горла.

В квартире Офелии было чисто и уютно. Минимум мебели: на полу ковер и журнальный (кофейный?) столик, низкая кровать, полки с книгами, компьютерный стол в углу. Серьезная девушка, подумал Фидель, книги в наше время редкость в доме, тем более в таких количествах.

— Проходите в комнату, — пригласила их она. — И можете… Разоружиться. Я не настолько опасна, как кажусь на первый взгляд. И разувайтесь, господа, у меня ковер, чистая шерсть, можете садиться на него.

Она достала из стенного шкафа подушки и разложила их на ковре вокруг столика:

— Чай, кофе?

— А покрепче ничего не найдется? — спросила Ведьмочка с видом пай-девочки.

Офелия кивнула и скрылась на кухне. Утенок выглядел так, будто хотел о чем-то спросить, но никак не мог подобрать слова. Фидель сидел с отсутствующим видом, а Ведьмочка невинно хлопала глазками. Во всей этой ситуации было что-то неправильное, ну, как будто вы бежите от грабителей, и когда они вас загоняют в тупик, и вам уже некуда деваться, они вместо того, чтобы избить вас, вручают торт и поздравляют с днем рождения.

Офелия вернулась с бутылкой коньяка и рюмками, такими крохотными, что казались не больше наперстка; по верхнему обрезу была нанесена позолота, а стекло на вид было если и не хрусталем, то, несомненно, дорогим.

Хозяйка заметила интерес к посуде и сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— От бабушки достались. Сейчас такие вещи не делают.

Фидель распечатал бутылку — армянский коньяк, пять звездочек, откуда такая роскошь, после того, как Армения проиграла войну Азербайджану и Турции, армянский коньяк исчез навсегда — и разлил по рюмкам.

— За знакомство, Офелия, — сказал тост Фидель, поднимая рюмку. — Меня зовут Фидель, это Ведьмочка, и наш Резиновый Утенок, прошу любить и жаловать.

— Резиновый Утенок? — переспросила Офелия.

Утенок казался смущенным:

— Ну, это был мой ник. Прикололся так когда-то, и прилипло.

Они чокнулись и выпили. Золотой напиток заструился в крови солнечным светом и летним теплом. Прекрасный коньяк, подумал Фидель, он несет радость и какой-то внутренний свет, так что чувствуешь себя мальчишкой, бегающим по полю с мячом, а скоро мама позовет тебя обедать, и ты поймешь, как же ты голоден, но игра тебя не отпускает, ее азарт, вложенный в игру интерес быть мужчиной, воином, победителем. Ведьмочка вдруг осознала, что без памяти влюблена, и слезы невольно полились у нее из глаз, безостановочно, неудержимо, сладкими каплями счастья и горькими струйками боли, да, она любила, она потеряла голову, что было бы недопустимо, если бы любовь сама не была оправданием, она будет верной женой для своего мужа, она пройдет через все и достигнет своего, она знала это. Утенок вспомнил, как он сидел на лекции и конспектировал слова профессора, слова, содержащие в себе тайну познания, тайну жизни, неохотно приоткрывавшуюся в деталях, в данных, добываемых скрупулезным трудом тысяч и тысяч умных и образованных людей по всему миру, и он знал, что его место в лаборатории, среди книг и разговоров с коллегами, и он обязательно когда-нибудь вернется к науке, чтобы из безбашеного штурмовика снова стать тем, кто он есть на самом деле, — ботаном, яйцеголовым, лаборантишкой, у которого потеют ладони при одной только мысли о свидании с девушкой.