Олег Петухов - Пост-Москва

— Я тебе увезу! — ответил Фидель, обнимая Дашу, повесившуюся ему на шею. — Не ждал вас так скоро просто.

— А ты скажи спасибо своему зятю, он себя Шумахером считает! — Брэд пожал руку Фиделю и похлопал по плечу Утенка, который не отрывался от монитора. — Долетели за двадцать минут.

В стеклянном кубе с синей жидкостью плавала Ведьмочка, а некое устройство, напоминавшее гибрид краба с осьминогом, что-то делало с ее грудной клеткой.

— Как она? — спросила Даша.

— Надеемся на лучшее, — ответил Фидель. — Утенок делает операцию. Пули уже извлекли. Главное, чтобы мозг не пострадал.

Утенок, не отрываясь от монитора, пробормотал:

— Даже это не главное. У нас есть ткани супер-мозгов. Главное, чтобы она ожила.

Фидель хлопнул в ладоши, требуя внимания:

— Так, народ, покидаем помещение. Нам нужен свой штаб, поэтому ищем в здании подходящее место, думаю, это центр управления всем комплексом. И охраняем периметр! Не расслабляться, война только начинается. Мне нужна связь с объединенным штабом и всеми, кто еще не сложил оружие. Не мешайте Утенку, он занят.

— Меня зовут Николай, — сказал Утенок. — Николай Мирликийцев.

Фидель посмотрел на него внимательно, будто впервые видел:

— Не мешаем Николаю, — сказал он. — Николай знает, что делает.

Утенок кивнул. Он знал, что надо делать, а другого выбора у него просто и не было.

ФИДЕЛЬ:

Я связался из нашего импровизированного штаба с теми из самооборонщиков, кто еще держался. Обстановка была крайне тяжелая, основные очаги сопротивления были блокированы силами федералов, полицией и, что самое неприятное, войсками смакдональдса, похерившими и нейтралитет, и международные нормы. И именно они — частная охранная армия имени биг смака — представляли наибольшую угрозу, потому что были лучше всего вооружены и организованы. Армию в расчет можно было не брать: максимум, что она могла выставить — полк офицеров и генералов Генштаба и министерства обороны для последней психической атаки.

Невольно мне вспомнились кадры из старинного кинофильма, где стройные шеренги офицеров в черной парадной форме попали под кинжальный огонь максима и валились на землю, как снопы. «Каппелевцы», так их называли, а фильм был «Чапаев».

Стоп-стоп. Я задумался: ко мне возвращается прошлое? Воспоминание было ярким и детальным, и, кроме того, я почему-то был уверен, что оно реально, а не просто моя выдумка. Такой фильм точно есть, и я его видел, и очень давно видел, и теперь я знаю, что у меня есть прошлое, кем бы я в нем ни был, и что бы со мной ни происходило. Прошлое у меня есть, и оно реально.

Я отбросил пока что эти мысли. Надо думать о нашей борьбе, надо заниматься делом. Тут не до воспоминаний, пока на улицах гибнут люди.

Ребята деловито обустраиваются на месте. Включили компьютеры, через наружное видеонаблюдение изучают обстановку вокруг и внутри здания лаборатории.

— Жить можно, — говорит Брэд. — Первый уровень безопасности на объекте — это круто.

— Это не помешало нам просто разбить стеклянные двери и перестрелять охрану, — говорю я.

— Это была не охрана, — вдруг сообщает Иван, что-то читая с монитора. — Вернее, охрана, но ненастоящая, типа вахтеров.

— А ты откуда знаешь? — спрашиваю я недоверчиво.

— Вот тут написано, что здесь производились гасты, неспособные к владению оружием, никаким. Это было жестко прописано в техзадании. А кто же охраняет объект первого уровня невооруженной охраной?

— Да ладно, — не поверил я. — В городе полно гастов с холодняком. И я не раз слышал о банд-гастах с огнестрелом. А бомбы у гаст-шахидов разве не оружие?

— Вот и я о том же говорю.

— О чем, Ваня, у меня что-то не складывается…

— Их производили и конструировали не здесь, а в другом месте.

Блин, как я сам до этого не додумался! А Иван молодец, голова работает будь здоров, но разве может быть иначе у парня моей дочки, а? Не в этом ли разгадка?

Учреждение, название которого не стоит в здравом уме даже упоминать, погружено в тишину и, едва ли, не в траур, однако дела обстоят не так уж плохо, во всяком случае, смена руководства не предвидится в ближайшей перспективе — главный идет на поправку с пугающей быстротой. Он лежит все еще подключенный к аппаратам жизнеобеспечения, но кожа на его лице уже розовеет, а глаза поблескивают, когда он смотрит вечерние новости по телевизору со встроенным по спецзаказу фильтром двадцать пятого кадра. А глаза его блестят явно от гнева и раздражения. Он нажимает кнопку вызова секретаря-референта, и через пару минут молодой человек уже стоит возле его высокотехнологичной кровати для ускоренной реабилитации высших должностных лиц в полной готовности записать руководящие указания и немедленно их исполнить.

Главный уже может говорить, и он говорит:

— Миша, млядь, что это за херня? — он показывает пальцем на экран.

— Не понял, сэр.

— Сейчас ты поймешь, мальчик, я тебе все сейчас объясню, — голос главного переходит на свистящий шепот. — Я спрашиваю, что это за херня с преемником? Кто, млядь, санкционировал эти обезьяньи прыжки с голой жопой?

— Сэр, ну, я бы сказал…

— Да ты не мямли и выплюнь хрен изо рта. Говори.

Референт с каменным лицом закрыл свой блокнотик с тиснением фамильного герба на обложке из телячьей кожи и безразлично произнес, как бы даже про себя:

— Ты и санкционировал, старый мудак. А что, твое, — он выделил голосом слово «твое». — Решение не согласовано?

Молодой человек поднял глаза к потолку, показывая направление тех сил, с которыми надо согласовывать все важные решения.

— Но как я мог это сделать? Я же был… Я же болен! — главный выглядел растерянным.

— А я ебу, как ты это сделал! Пришел секретный код для начала операции «Преемник» со всеми инструкциями. От тебя пришел, с твоим личным секретным кодом по всем каналам.

— И какие были инструкции?

— Сделать кросс-трансплантацию мозга и органов между «Иван Иванычем» и «Петр Петровичем». Высший Совет только проштамповал твое решение.

— Херня какая-то! Я же был без сознания…

— Да кто тебя знает. Может, ты сейчас без сознания.

— Нет! Ты что…

Референт достал из кармана компактный приборчик для инъекций и с некоторой даже ленивцей ввел главному в грудь смертельную дозу полония. Традиции неназываемой секретной службы Ее Величества следовало блюсти неукоснительно.

С этого момента место Главного санитарного врача Роспотребнадзора оказалось вакантным.

Геринг сидел в своем кабинете в полной прострации. Как они могли провернуть все это без его хотя бы молчаливого согласия? Руки у него дрожали, когда он набирал номер спикера Высшего Совета. Через пару секунд на экране монитора появилось безмятежно тупое лицо этого друга по ПТУ самого Папы. Как обычно, его вид вызывал у Геринга ассоциации с вышедшем на пенсию токарем средней квалификации.