Александр Афанасьев - Линия разлома

В Европе власть на самом деле боялись намного больше. Об этом никто не говорил – но люди в Европе были менее свободными, чем в России… из поколения в поколение передавалась генетическая память об инквизиции и аутодафе, о безумных религиозных войнах, когда в целых областях не оставалось ни людины, ни скотины, о безумных, истребительных войнах королей, князей, графов и панов. Именно поэтому европейцы начинали протест, но, доходя до какого-то предела, моментально останавливались, как наткнувшись на невидимую стену. Называли это цивилизованностью – но на самом деле это была память. Память о том, что власть неприкосновенна и как жестоко она наказывает прикоснувшихся. Примерно то же самое было в США – там полицейские стреляли «два в грудь, один в голову», не шутили…

А вот на Украине власть была прикосновенной. Даже можно сказать, захватанной. Никто не испытывал ни уважения, ни страха к ней… в две тысячи четвертом ее свергли, и победители воцарились на Банковой, в две тысячи четырнадцатом произошло то же самое. В истории Украины не было ни единого случая, когда посягнувший на власть ответил за это. Ни единого! И люди больше принимали во внимание местную власть – ту, что рядом. Ту, у которой есть автоматы да вооруженные боевики. Ту, которая может с тобой что-то сделать – здесь, сейчас, без промедлений и оправданий. Киев же был далеко. Граница – рядом.

Ближе к утру – разгорелось уже всерьез…

Полыхало подожженное здание МВД. Горело и здание обладминистрации. По улицам, освещенным веселым, танцующим пламенем, метались черные тени. Грабили. Убивали. Под шумок – сводили счеты.

Где-то уже собирались сотни, но командная структура была нарушена, и ничего толком не делалось.

То тут, то там – небо рвали трассеры. Где-то на железнодорожной линии, у Левандовки – стреляли по-взрослому…

Черный «Ниссан Патруль», пробираясь по одной из улиц старого города, резко дернулся вперед – автоматная очередь ударила по стеклу. Но стреляли из короткой «Ксюхи», пули стекло не пробили. Разъяренный телохранитель, приоткрыв дверь, начал шмалять из укороченного польского «АКМС» с барабанным магазином.

– Аллаха Акбар! – заорали в темноте

Водитель попытался вырулить – но машина застряла.

– А… шайтан!

Пассажира – он застрял ночью в городе, на квартире, и теперь спешно ехал разбираться, что происходит, спешно эвакуировали. С одной стороны было четырехэтажное старинное здание (улица называлась Староеврейская, очень красивая и старая улица Львова), с другой – бронированная машина как-то спасала от обстрела. Проблемы будут, только если в дело вступит гранатомет – но и это вряд ли. Гранатомет на дистанции менее двадцати пяти метров бесполезен, граната не успевает встать на боевой взвод – а тут между сторонами было метров десять.

– В кого ты стреляешь! – вдруг заорал на русском один из телохранителей. – Ишак, в кого ты стреляешь! Тебя мама через ж… родила!

Стрельба утихла.

– Ти кто такой!

– Здесь Абу Джабраил! Ты на кого руку поднял, крыса!

– Хватит ругаться, э…

Противостоящие боевики вышли навстречу друг другу.

Оказалось, что здесь были боевики Дамира Мальхазова. Наполовину чеченец, наполовину крымский татарин (его отец бежал от русистов в Крым да так там и остался) – несмотря на молодость, уже имел зловещую славу даже в Польше. Он жил в Крыму, потом перебрался в Прикарпатье, нанимал местных, были у него в банде и чеченцы. Занимался он всем, от угнанных машин и до торговли донорскими органами. Наркотиками торговал. Считался отморозком, далеко не все боссы мафии сели бы с ним за стол. Закят он платил, хотя мало.

Мало кто знал, чем на самом деле занимался Дамир Мальхазов. Агент, проходящий в досье «Европейского разведагентства» как агент «Исмаил». Еще в Крыму он и его люди выращивали коноплю прямо на месте, и здесь он не оставил этого занятия, прибирая под коноплю остатки бывших сельскохозяйственных предприятий. Он был и одним из ключевых звеньев на пути так называемого евротранзита – малоизвестного, но приобретающего все больший вес пути транзита наркотиков через территорию Украины. В отличие от старого пути – из Турции на Сицилию, в отличие от более нового пути – в Косово, самолетами военно-транспортной авиации США – этот путь полностью контролировала европейская, а значит – британская разведка. Из северного Афганистана – этот путь шел в Туркмению, затем морем – в Азербайджан, затем – в Грузию (где расторговывалась значительная часть наркотиков – в Грузии была повальная наркомания в молодежной среде), затем из Грузии – морем – в Одессу. Дальше путь раздваивался. На юг Европы – наркотранзит шел через Румынию. На север, в Германию, во Францию, в Бельгию – через Западную Украину. В Львове – наркотики складировал и распределял Мальхазов, здесь же они проходили контроль качества и дополнительную очистку. Как-никак, город, где раньше были химические институты всесоюзного значения.

Помимо этого – на институтских же площадях вырабатывались и синтетические наркотики. Здесь его доля была несколько больше, но все равно много приходилось отстегивать «евроразведчикам» за крышу. Мальхазову – а именно его разговор с его братом, осевшим в Германии беженцем от преследования по политическим мотивам, и был записан системой перехвата – это не нравилось, но он пока терпел, собирая вокруг себя силы, обучая людей за счет европейского бюджета, сшивал воедино сеть доставки афганского героина, независимую от европейских и американских военных самолетов. Но на уме у него было нечто большее.

Его идеалом был Пабло Эскобар. Сын бедняка, за несколько лет ставший самым богатым человеком в своей стране. Король наркомафии. Он первым осознал губительность междоусобных войн и создал теперь уже легендарный Медельинский картель. Его люди убивали судей и прокуроров, покушались на высших должностных лиц Колумбии. Но все равно – Эскобара предали и убили.

Почему так? Да потому что сам Эскобар – был кяфиром, и люди, работавшие на него, были кяфирами. Они не испытывали страха перед Аллахом Всевышним и рвом, который ждет всех отступников.

Но у него люди – мусульмане.

Мальхазов задумал создать – не сразу, конечно, наркотеррористическую организацию, способную диктовать условия всей Европе. Он задумал объявить торговлю наркотиками актом джихада (если наркотик продается неверным) и привлечь в организацию радикальных исламистов со всей Европы. Организации «Шариат для Бельгии», «Шариат для Франции», радикальные организации в Берлине и Лондоне. Он решил привлечь всех, кто сражался на пути Аллаха в Шаме, Афганистане, Пакистане, Египте, Ливии. Он решил создать организацию, в которой торговля наркотиками – один из амалей, но есть и многие другие. Он намеревался создать организацию, которая запугает Европу точно так же, как Эскобар запугал Колумбию. Он намеревался совершить серию убийств высокопоставленных европейских чиновников для устрашения остальных, он намеревался убивать судей, выносящих приговоры наркоторговцам, он намеревался совершить серию убийств чиновников, которые занимаются депортацией и тем самым завоевать авторитет в среде мигрантов. Он намеревался, как и Пабло Эскобар, сам раздавать пособия и строить на свои деньги в Европе мечети. Он намеревался стать ни много ни мало духовным лидером растущей мусульманской общины в Европе, показав им, что не смирение, не интеграция – а только насилие, насилие и еще раз насилие позволит всем беженцам осуществить те мечты, ради которых они прибыли в Европу. Только насилие позволит завоевать им место под солнцем. Только диктуя правила, а не подчиняясь чужим – они смогут снова начать уважать себя.